Матвей Платов (1753-1818).
Платов родился в столице донского казачества Черкасске (ныне –станица Старочеркасская Аксайского р-на Ростовской области) и был крещен в сохранившейся до нашего времени церкви Петра и Павла. «Из старшинских детей Войска Донского» –его отец-казак был войсковым старшиной. По рождению принадлежал к старообрядцам-поповцам, хотя в силу своего положения не афишировал этого. Мать Платова Анна родилась в 1733 году. В браке с Иваном у них было 4 сыновей –Матвей, Стефан, Андрей и Петр. Матвей поступил в службу на Дону в Войсковую канцелярию в 1766 году в чине урядника, а 4 декабря 1769 года получил чин есаула. В 1771 году отличился при атаке и взятии Перекопской линии и Кинбурна. С 1772 года командовал казачьим полком. В 1774 году воевал против горцев на Кубани. 3 апреля был окружен татарами у реки Калалы, но сумел отбиться и заставил противника отступить. В 1775 году во главе своего полка принял участие в разгроме пугачевцев. В 1782–1783 годах сражался с ногайцами на Кубани. В 1784 году участвовал в подавлении восстаний чеченцев и лезгин. В 1788 году отличился при штурме Очакова. В 1789 году –в сражении под Каушанами (13 сентября) при взятии Аккермана (28 сентября) и Бендер (3 ноября). Во время штурма Измаила (11 декабря 1790 года) возглавил 5-ю колонну. С 1790 года атаман Екатеринославского и Чугуевского казачьих войск. 1 января 1793 года произведен в генерал-майоры. В 1796 году участвовал в персидском походе. После того как указом из Петербурга поход был внезапно отменен, ослушавшись Высочайшего повеления, остался со своим полком охранять штаб командующего генерал-аншефа графа Валериана Зубова, которому грозил персидский плен. Был заподозрен императором Павлом I в заговоре и в 1797 году сослан в Кострому, а затем заключен в Петропавловскую крепость. В январе 1801 года был освобожден и стал участником самого авантюрного предприятия Павла –Индийского похода. Лишь со смертью Павла в марте 1801 года уже выдвинувшийся во главе 27 тысяч казаков к Оренбургу Платов был возвращен Александром I. 15 сентября 1801 года произведен в генерал-лейтенанты и назначен войсковым атаманом Войска Донского. В 1805 году основал новую столицу донского казачества –Новочеркасск. Много сделал для упорядочения управления войском. В кампании 1807 года командовал всеми казачьими полками действующей армии. После сражения при Прейсиш-Эйлау заслужил всероссийскую известность. Прославился своими лихими налетами на фланги французской армии, нанес поражение нескольким отдельным отрядам. После отступления от Гейльсберга отряд Платова действовал в арьергарде, принимая на себя постоянные удары преследовавших русскую армию французских войск. В Тильзите, где был заключен мир, Платов познакомился с Наполеоном, который в знак признания боевых успехов атамана подарил ему драгоценную табакерку. От французского ордена Почетного легиона атаман отказался, сказав: Я Наполеону не служил и служить не могу. В 1809 году сражался против турок. 27 сентября произведен в генералы от кавалерии. Во время войны 1812 года командовал сначала всеми казачьими полками на границе, а потом, прикрывая отступление армии, имел успешные дела с неприятелем под местечком Мир и Романово. В сражении у села Семлево армия Платова разгромила французов и взяла в плен полковника из армии маршала Мюрата. Часть успеха принадлежит генерал-майору барону Розену, которому атаман Платов предоставил полную свободу действия. После сражения при Салтановке прикрывал отступление Багратиона к Смоленску. 27 июля (8 августа) атаковал у деревни Молево Болото кавалерию генерала Себастьяни, опрокинул противника, взял 310 пленных и портфель Себастьяни с важными бумагами. После Смоленского сражения Платов командовал арьергардом объединенных русских армий. 17 (29) августа за «нераспорядительность» заменен Коновницыным и выслан из действующей армии. Этого добился Барклай-де-Толли, докладывавший царю: Генерал Платов, в качестве начальника иррегулярных войск, поставлен на слишком высокую степень, не имея достаточно благородства в характере, чтобы соответствовать своему положению. Он эгоист и сделался сибаритом до высшей степени. Его бездеятельность такова, что я должен отряжать к нему моих адъютантов, чтобы кто-нибудь из них находился при нем, или на его аванпостах, для того, чтобы быть уверенным, что мои предписания будут исполнены. Подлинную причину высылки уточняет Денис Давыдов: Князь Багратион, имевший всегда большое влияние на Платова, любившего предаваться пьянству, приучил его в 1812 году к некоторому воздержанию от горчишной водки –надеждой на скорое получение графского достоинства. Ермолову долгое время удавалось обманывать Платова, но атаман, потеряв, наконец, всякую надежду быть графом, стал ужасно пить; он был поэтому выслан из армии в Москву. С 29 по 6 сентября ежедневно вел бои с французскими авангардными частями. В критический момент Бородинского сражения вместе с Уваровым направлен в обход левого фланга Наполеона. У деревни Беззубово кавалерия была остановлена войсками генерала Орнано и вернулась назад. Призвал казаков к вступлению в ополчение, и уже в Тарутине казачий контингент достиг 22 тысяч человек. После сражения при Малоярославце Платову было поручено организовать преследование отступавшей Великой армии. Участвовал в сражении под Вязьмой, а затем организовал преследование к.а Богарне. 27 октября (8 ноября) на реке Вопь между Дорогобужем и Духовщиной отрезал часть к.а Богарне и взял 3,5 тысяч пленных, в том числе начальника штаба к.а генерала Сансона, и 62 орудия. Принял участие в сражениях при Колоцком монастыре, Смелеве, Смоленске, Красном. За заслуги 29 октября (10 ноября) 1812 года атаман войска Донского, генерал от кавалерии Матвей Платов возведен, с потомством, в графское достоинство. 15 ноября занял Борисов, причем противник потерял ок. 5 тысяч убитыми и 7 тысяч пленными. В течение трех дней преследовал откатывающуюся армию противника от Вильно к Ковно и, не дав ему времени переформировать свои силы, 3 декабря вступил в Ковно. За кампанию 1812 года находившиеся под командованием Платова казаки взяли ок. 70 тысяч пленных, захватили 548 орудий и 30 знамен, а также отбили огромное количество награбленных в Москве ценностей. 2 (14) декабря одним из первых перешел Неман и преследовал войска Макдональда до Данцига, который обложил 3 января 1813 года. Во время Заграничного похода состоял при Главной квартире, при этом ему время от времени поручалось командование отдельными отрядами, действовавшими на коммуникациях противника. В сентябре получил начальство над особым к.ом, с которым участвовал в сражении при Лейпциге. Преследуя неприятеля, взял в плен ок. 15 тысяч человек. В феврале 1814 года сражался во главе своих полков при взятии Немура (4 февраля), Арси-сюр-Оба, Сезанна и Вильнева. В 1814 году, после заключения Парижского мира, сопровождал императора Александра I в Лондон, где его встречали шумными овациями. Вместе с тремя особо отличившимися полководцами армий антинаполеоновской коалиции –российским фельдмаршалом Барклаем-де-Толли, прусским фельдмаршалом Блюхером и австрийским фельдмаршалом Шварценбергом получил в награду от муниципалитета Лондона специальную почетную саблю ювелирной рабты (находится в Новочеркасске в Музее истории донского казачества). Стал первым русским, кому присвоили звание Почетного доктора Оксфордского университета. Он был дважды женат. В феврале 1777 года женился на Надежде, дочери походного атамана Степана Ефремова и внучке генерал-майора Даниила Ефремова. От 1-го брака у Матвея был сын Иван (I-й) (1777–1806). После смерти Н. С. Платовой (15.11.1783) М. И. Платов женился вторично. В 1785 году его 2-й супругой стала Марфа (ок. 1760 –1813), вдова полковника Павла Кирсанова (1740–1782), сестра наказного атамана Андрея Мартынова. Во втором браке у Матвея родились 4 дочери и 2 сына. Кроме того, в семье Платовых воспитывались дети Марфы от 1-го брака –Хрисанф Кирсанов, будущий генерал-майор, и Екатерина Кирсанова, впоследствии жена наказаного атамана Николая Иловайского. Овдовев, Платов сожительствовал с англичанкой Элизабет, с которой познакомился во время визита в Лондон. Умер 15 января 1818 года.
Матвей Платов, сын войскового старшины, начал свой ратный путь в 13 лет, в 19 получил офицерский чин, а в 20 командовал казачьим полком. Его стремительный взлет пришелся на царствование Екатерины II, предпринявшей ряд тяжелых войн с Турцией. Основные события разворачивались на дунайском
театре, где блистали Румянцев и Суворов. На Кавказ же в 1774 году вторглись скопища крымского хана Девлет-Гирея. Платов в то время находился на Кубани. Продовольственный транспорт, который он конвоировал, был неожиданно
атакован многочисленным врагом. Тогда-то молодой офицер и произнес слова, ставшие его девизом: «Честь дороже жизни!».
Устроив на высотке укрепленный лагерь, донцы заняли круговую оборону и отбили семь нападений, дождавшись все-таки подмоги. В решающий момент Платов предпринял дерзкую контратаку, смешал ряды вражеской конницы
и погнал ее навстречу подходившему подкреплению. О кавказском бое с восхищением говорил Денис Давыдов: «Если кому-нибудь придется быть в таком же положении, то пусть приведет себе на память подвиг молодого Платова, и успех увенчает его оружие». С тех пор отважного донца стремились заполучить под свое начало многие военачальники. Но никто столько не жаловал Платова, как бессмертный Потемкин. Молодого казачьего офицера не раз отмечал и Суворов. Платов
участвовал в штурме турецких крепостей Очакова и Измаила. После двух неудачных попыток взять Измаил Суворов собрал военный совет, на котором каждый должен был высказать
свое мнение. Как младший по чину, Платов, согласно традиции тех лет, первым подал свой голос, решительно заявив о штурме крепости. По представлению Суворова он был произведен в генерал-майоры. В это время он уже командовал особым казачьим полком, составленным из «охочих людей», то
есть добровольцев. В последующих войнах атаман в полной мере сумел использовать свойственные донцам боевые качества: подвижность, неутомимость и, главное, их неотразимый натиск. «Но ничто столько не делало его отличным в глазах воинских начальников, – читаем в жизнеописании Платова, – как искусное и осторожное содержание передовых караулов, скорое открытие неприятеля, доставление о нем всегда вернейших и точных сведений и потом изнурение неприятеля разными хитрыми, легкости и проворству казацкому войску свойственными изворотами».
В звании походного атамана Платов участвовал в Персидском походе 1796 года. Тогда тридцатитысячный Каспийский к. пересек Кавказские горы, покорил ханства восточного Закавказья и оказался у стен Баку. Во главе войск Екатерина поставила Валериана Зубова, 24-летнего генерал-поручика и Андреевского кавалера, младшего брата ее фаворита Платона Зубова. 3 платовских казачьих полка двигались в авангарде.
Казаки первыми форсировали полноводный Самур, заняли Баку, их передовые разъезды, преодолев Куру, готовы уж были идти на Тегеран. Смерть императрицы изменила положение. Восшедший на престол Павел I отдал войскам приказ вернуться. В его царствование дела Платова складывались поначалу далеко не лучшим образом: он пережил костромскую ссылку и даже заключение – в крепости. Между тем идея вытеснить англичан из Индии все сильнее захватывала Павла
Петровича, скоро предпринявшего и первые шаги по ее осуществлению, что тут же сказалось на судьбе атамана. «Матвей Иванович Платов, находившийся в Петропавловской крепости уже полгода, внезапно был извлечен из своего каземата и доставлен прямо в царский кабинет. Тут ему без всяких предисловий был задан изумительный вопрос: знает ли он дорогу в Индию? Ничего абсолютно не понимая, но сообразив, что в случае отрицательного ответа его, вероятно, немедленно отвезут обратно в крепость, Платов поспешил ответить, что знает. Немедленно он был назначен начальником одного из четырех эшелонов войска Донского, которому почти в полном составе приказано было идти в Индию. Всего же выступили в поход все четыре эшелона – 22500 человек. Выступили они с Дона 27 февраля 1801 г., но шли недолго». Николай Смирной приводит
подробности аудиенции: «Платов долженствовал предстать пред монарха своего, недавно гневного и вдруг гнев на милость переменившего: минута важная, положение затруднительное; но Платов и тут не потерял присутствия духа. Несмотря на слабость изнуренных сил своих, он явился во дворец с тою же самою бодростию духа, с тою же непринужденностию, какая свойственна ему была во всех чрезвычайных случаях… Прием неописанной милости, благоприветливости и снисхождения исполненный, самым приятнейшим образом изумил и поразил Платова. Казалось,
государь желал истощить все средства, чтобы заставить Платова забыть прошедшее. Он явился ему в образе ангела-утешителя. Глубоко пронзенный нежнейшими чувствами верноподданнической благодарности, Платов в восторге
радостном, с слезящимися глазами, повергся к стопам великодушного монарха и облобызал его десницу. Государь в сердечном умилении поспешил приподнять его… По тогдашней слабости сил Платова государь простер снисхождение свое до того, что дозволил ему пред собою сесть, и в таком положении начал весьма милостиво расспрашивать его о многих предметах, до войска Донского относящихся, как то: о порядке управления оного, об образе
службы и проч. Скорые решительные и точные ответы Платова удовлетворили ожиданиям монарха и более еще удостоверили в тех способностях его, которые государю были уже известны. Следствием сего было то, что его величество изволил открыть Платову тайные преднамерения свои о предназначенном тогда весьма важном походе в Астрахань и далее, в котором войско Донское долженствовало принять главнейшее участие… Император повелел Платову немедленно отправиться на Дон».
Александр I произвел Платова в генерал-лейтенанты и назначил войсковым атаманом войска Донского. Дальше были наполеоновские войны, в которых Матвей командовал крупными соединениями легкой кавалерии. «Атаман Платов загремел в Европе чрез кампанию 1807 года. Начальствуя отрядом, составленным из полков: десяти казачьих, 1-го егерского, Павлоградского гусарского и двенадцати орудий донской конной артиллерии, он взял в плен в течение всей вышеозначенной кампании сто тридцать девять штаб-
и обер-офицеров и четыре тысячи сто девяносто шесть рядовых». Казаки, эти «новые скифы», по выражению Вальтера Скотта, применяли на полях сражений еще неведомую европейцам тактику «быстрого реагирования».
Легкие на подъем донцы, казалось, возникали из ниоткуда и, промчавшись губительным вихрем, исчезали в никуда. При Прейсиш-Эйлау 5 февраля 1807 года «Наполеон решился отступить за Пассаргу для занятия кантонир-квартир и оставил Эйлау, преследуемый нашим авангардом и всеми казачьими полками под начальством своего атамана Платова, который с того дня начал свою европейскую репутацию». «Наполеон, вероятно, услышав от своих генералов об искусстве, с каким Платов стреляет из лука, пожелал удостовериться в том своими глазами. Государь император Александр I, удовлетворив просьбе его, повелеть соизволил Платову показать Наполеону сие искусство калмыков и башкиров, которых французы
вообще представляют себе весьма в ужасном виде. Государь при сем случае был столько снисходителен, что соизволил принять на себя посредство во взаимном объяснении Платова с Наполеоном. Для сего назначена была приличная комната. По вступлении в оную императора с Наполеоном предстал пред них тотчас и Платов. При первой встрече Наполеон сделал ему много льстивых приветствий относительно службы его и военного искусства; потом делал многие вопросы о Донском войске, о его быстрых и неутомимых действиях, о его чудесной легкости и изворотливости и вообще о необыкновенном его
роде служения. Несмотря на сбивчивость сих расспросов, Наполеону не удалось смешать Платова. Противопоставляя тонкости Наполеона свою хитрость, всегда имевшую вид простоты, Платов отвечал двусмысленно и вообще вел так сей разговор, чтоб при окончании оного Наполеон о настоящем положении Донского войска не более бы узнал того, как и пред началом разговора; а о силе, неутомимости и храбрости оного остался бы с понятиями самыми высокими. Короче, Платов желал более устрашить, нежели наставить в тактике донцов. Необыкновенная ловкость, искусство и проворство, с коими Платов показал умение свое стрелять из лука, привели Наполеона в удивление. В восторге он неск. раз подбегал к Платову и напоследок в изъявление своего удовольствия и признательности просил его принять от него на память табакерку с своим портретом, осыпанную драгоценными каменьями. Одна высочайшая воля государя императора заставила Платова принять от Наполеона сей подарок. Но чтобы не остаться в долгу, Платов тот же час поднес Наполеону тот самый, прекрасно, впрочем, отделанный, лук, из
которого он стрелял». В Отечественную войну 1812 атаман Платов привел с Дона огромное ополчение и командовал всеми казачьими войсками, взяв в плен ок. сорока тысяч французов (среди них десять генералов) и едва не пленив самого Наполеона, когда тот наутро после сражения при Малоярославце осматривал поле битвы. Французский генерал Рапп так вспоминал впоследствии об этом драматическом эпизоде: «Едва успели мы оставить шалаши, где провели ночь, как прилетели тучи казаков. Они выезжали из леса, находившегося впереди нас на правой стороне. Так как они были порядочно построены, то мы приняли их за французскую кавалерию. Герцог Виченский первый догадался: «Государь, это – казаки!» – «Не может быть», – отвечал Наполеон. Они уже скакали на нас с ужасным криком. Я схватил лошадь его за узду и поворотил ее сам собою. «Да это наши!» – «Это казаки, не медлите!» – «Точно, они», – сказал Бертъе. «Без малейшего сомнения», – прибавил Мутон. Наполеон дал неск. повелений и отъехал. Я двинулся вперед с конвойным эскадроном; нас опрокинули; лошадь моя получила удар пикою в шесть пальцев глубины и повалилась на меня; мы были затоптаны сими варварами. К счастью, они приметили артиллерийский парк в некотором расстоянии от нас и бросились на оный». Подводя итоги кампании, М. Кутузов писал атаману: «Услуги, оказанные Вами отечеству… не имеют примеров! Вы доказали целой Европе могущество
и силу обитателей благословенного Дона… Я не в силах изъяснить Вам той благодарности, которою преисполнено мое сердце». Денис Давыдов, многое повидавший на своем веку и называвший себя живым лексиконом «как людей, так и происшествий от Аустерлица до последней Персидской войны», со слов Ермолова и Платова составил собрание историй, случившихся с разными известными лицами. Вот лишь неск. эпизодов оттуда, рисующих характер атамана, что называется, вне строя. При Павле I Ермолов отбывал ссылку в Костроме. «Здесь Алексей Петрович
встретился и долго жил с знаменитым впоследствии Матвеем Ивановичем Платовым, имевшим уже восемь человек детей. Платов... был сослан по следующей причине: государь, прогневавшись однажды на генерал-майоров Трегубова, князя Алексея Ивановича Горчакова и Платова, приказал посадить
их на главную дворцовую гауптвахту, где они оставались в течение трех месяцев. Платов видел во время своего ареста следующий сон, который произвел на него сильное впечатление: закинув будто бы невод в Неву, он вытащил тяжелый груз; осмотрев его, он нашел свою саблю, которая от действия сырости покрылась большою ржавчиною. Вскоре после того пришел к нему генерал-адъютант Ратьков… Ратьков принес по высочайшему повелению Платову его саблю, которую Платов вынул из ножен, обтер об мундир свой
и воскликнул: «Она еще не заржавела, теперь она меня оправдает!» Ратьков, видя в этом намерение бунтовать казаков против правительства, воспользовался первым встретившимся случаем, чтобы донести о том государю, который приказал сослать Платова в Кострому… Однажды Платов, гуляя с Ермоловым в этом городе, предложил ему после освобождения своего жениться на одной из своих дочерей; он, в случае согласия, обещал назначить его командиром Атаманского полка. Платов, изумлявший всех своими практическими сведениями в астрономии, указывая
Ермолову на разные звезды небосклона, говорил: «Вот эта звезда находится над поворотом Волги к югу; эта – над Кавказом, куда мы бы с тобой бежали, если бы у меня не было столько детей; вот эта над местом, откуда я еще мальчишкою гонял свиней на ярмарку»… Вскоре Платов был прощен и вызван в Петербург. Так как он был доставлен в Петербург весьма поздно вечером, то его, по приказанию Лопухина, свезли на ночь в крепость, где он был посажен рядом с врагом своим графом Денисовым. Так как государь должен был принять его на другой день, то он, за неимением собственного мундира, надел мундир Денисова, с которого спороли две
звезды». Сегодня нам трудно даже представить масштабы известности, какой пользовался Матвей Платов в Европе после кампании 1812-1813 годов. В 1814 он сопровождал Александра I в Англию, где «на долю Платова выпали исключительные почести: Лондон преподнес ему драгоценную саблю, Оксфордский университет – почетный диплом доктора наук, в его честь были выбиты памятные медали, его имя присвоили спущенному на воду военному кораблю. Матвеями называли многих новорожденных мальчиков, дамы выпрашивали у Платова прядки волос, чтобы носить их «на счастье» в медальонах. Громкая слава возглавляемых им донских «летучих» полков доставила Платову исключительную популярность не только в Англии, но и во всей Европе. Бесчисленные его портреты – поясные, в рост, на коне, окруженного казаками на походе и другие – выполнялись английскими, немецкими, австрийскими художниками. Был выпущен и находил покупателей портрет одетой в сарафан и кокошник «мисс Платовой» – дочери Матвея Ивановича, которую он будто бы обещал в жены тому, кто захватит в плен Наполеона». В 2013 конный памятник атаману поставили и в Москве.
Платов родился в столице донского казачества Черкасске (ныне –станица Старочеркасская Аксайского р-на Ростовской области) и был крещен в сохранившейся до нашего времени церкви Петра и Павла. «Из старшинских детей Войска Донского» –его отец-казак был войсковым старшиной. По рождению принадлежал к старообрядцам-поповцам, хотя в силу своего положения не афишировал этого. Мать Платова Анна родилась в 1733 году. В браке с Иваном у них было 4 сыновей –Матвей, Стефан, Андрей и Петр. Матвей поступил в службу на Дону в Войсковую канцелярию в 1766 году в чине урядника, а 4 декабря 1769 года получил чин есаула. В 1771 году отличился при атаке и взятии Перекопской линии и Кинбурна. С 1772 года командовал казачьим полком. В 1774 году воевал против горцев на Кубани. 3 апреля был окружен татарами у реки Калалы, но сумел отбиться и заставил противника отступить. В 1775 году во главе своего полка принял участие в разгроме пугачевцев. В 1782–1783 годах сражался с ногайцами на Кубани. В 1784 году участвовал в подавлении восстаний чеченцев и лезгин. В 1788 году отличился при штурме Очакова. В 1789 году –в сражении под Каушанами (13 сентября) при взятии Аккермана (28 сентября) и Бендер (3 ноября). Во время штурма Измаила (11 декабря 1790 года) возглавил 5-ю колонну. С 1790 года атаман Екатеринославского и Чугуевского казачьих войск. 1 января 1793 года произведен в генерал-майоры. В 1796 году участвовал в персидском походе. После того как указом из Петербурга поход был внезапно отменен, ослушавшись Высочайшего повеления, остался со своим полком охранять штаб командующего генерал-аншефа графа Валериана Зубова, которому грозил персидский плен. Был заподозрен императором Павлом I в заговоре и в 1797 году сослан в Кострому, а затем заключен в Петропавловскую крепость. В январе 1801 года был освобожден и стал участником самого авантюрного предприятия Павла –Индийского похода. Лишь со смертью Павла в марте 1801 года уже выдвинувшийся во главе 27 тысяч казаков к Оренбургу Платов был возвращен Александром I. 15 сентября 1801 года произведен в генерал-лейтенанты и назначен войсковым атаманом Войска Донского. В 1805 году основал новую столицу донского казачества –Новочеркасск. Много сделал для упорядочения управления войском. В кампании 1807 года командовал всеми казачьими полками действующей армии. После сражения при Прейсиш-Эйлау заслужил всероссийскую известность. Прославился своими лихими налетами на фланги французской армии, нанес поражение нескольким отдельным отрядам. После отступления от Гейльсберга отряд Платова действовал в арьергарде, принимая на себя постоянные удары преследовавших русскую армию французских войск. В Тильзите, где был заключен мир, Платов познакомился с Наполеоном, который в знак признания боевых успехов атамана подарил ему драгоценную табакерку. От французского ордена Почетного легиона атаман отказался, сказав: Я Наполеону не служил и служить не могу. В 1809 году сражался против турок. 27 сентября произведен в генералы от кавалерии. Во время войны 1812 года командовал сначала всеми казачьими полками на границе, а потом, прикрывая отступление армии, имел успешные дела с неприятелем под местечком Мир и Романово. В сражении у села Семлево армия Платова разгромила французов и взяла в плен полковника из армии маршала Мюрата. Часть успеха принадлежит генерал-майору барону Розену, которому атаман Платов предоставил полную свободу действия. После сражения при Салтановке прикрывал отступление Багратиона к Смоленску. 27 июля (8 августа) атаковал у деревни Молево Болото кавалерию генерала Себастьяни, опрокинул противника, взял 310 пленных и портфель Себастьяни с важными бумагами. После Смоленского сражения Платов командовал арьергардом объединенных русских армий. 17 (29) августа за «нераспорядительность» заменен Коновницыным и выслан из действующей армии. Этого добился Барклай-де-Толли, докладывавший царю: Генерал Платов, в качестве начальника иррегулярных войск, поставлен на слишком высокую степень, не имея достаточно благородства в характере, чтобы соответствовать своему положению. Он эгоист и сделался сибаритом до высшей степени. Его бездеятельность такова, что я должен отряжать к нему моих адъютантов, чтобы кто-нибудь из них находился при нем, или на его аванпостах, для того, чтобы быть уверенным, что мои предписания будут исполнены. Подлинную причину высылки уточняет Денис Давыдов: Князь Багратион, имевший всегда большое влияние на Платова, любившего предаваться пьянству, приучил его в 1812 году к некоторому воздержанию от горчишной водки –надеждой на скорое получение графского достоинства. Ермолову долгое время удавалось обманывать Платова, но атаман, потеряв, наконец, всякую надежду быть графом, стал ужасно пить; он был поэтому выслан из армии в Москву. С 29 по 6 сентября ежедневно вел бои с французскими авангардными частями. В критический момент Бородинского сражения вместе с Уваровым направлен в обход левого фланга Наполеона. У деревни Беззубово кавалерия была остановлена войсками генерала Орнано и вернулась назад. Призвал казаков к вступлению в ополчение, и уже в Тарутине казачий контингент достиг 22 тысяч человек. После сражения при Малоярославце Платову было поручено организовать преследование отступавшей Великой армии. Участвовал в сражении под Вязьмой, а затем организовал преследование к.а Богарне. 27 октября (8 ноября) на реке Вопь между Дорогобужем и Духовщиной отрезал часть к.а Богарне и взял 3,5 тысяч пленных, в том числе начальника штаба к.а генерала Сансона, и 62 орудия. Принял участие в сражениях при Колоцком монастыре, Смелеве, Смоленске, Красном. За заслуги 29 октября (10 ноября) 1812 года атаман войска Донского, генерал от кавалерии Матвей Платов возведен, с потомством, в графское достоинство. 15 ноября занял Борисов, причем противник потерял ок. 5 тысяч убитыми и 7 тысяч пленными. В течение трех дней преследовал откатывающуюся армию противника от Вильно к Ковно и, не дав ему времени переформировать свои силы, 3 декабря вступил в Ковно. За кампанию 1812 года находившиеся под командованием Платова казаки взяли ок. 70 тысяч пленных, захватили 548 орудий и 30 знамен, а также отбили огромное количество награбленных в Москве ценностей. 2 (14) декабря одним из первых перешел Неман и преследовал войска Макдональда до Данцига, который обложил 3 января 1813 года. Во время Заграничного похода состоял при Главной квартире, при этом ему время от времени поручалось командование отдельными отрядами, действовавшими на коммуникациях противника. В сентябре получил начальство над особым к.ом, с которым участвовал в сражении при Лейпциге. Преследуя неприятеля, взял в плен ок. 15 тысяч человек. В феврале 1814 года сражался во главе своих полков при взятии Немура (4 февраля), Арси-сюр-Оба, Сезанна и Вильнева. В 1814 году, после заключения Парижского мира, сопровождал императора Александра I в Лондон, где его встречали шумными овациями. Вместе с тремя особо отличившимися полководцами армий антинаполеоновской коалиции –российским фельдмаршалом Барклаем-де-Толли, прусским фельдмаршалом Блюхером и австрийским фельдмаршалом Шварценбергом получил в награду от муниципалитета Лондона специальную почетную саблю ювелирной рабты (находится в Новочеркасске в Музее истории донского казачества). Стал первым русским, кому присвоили звание Почетного доктора Оксфордского университета. Он был дважды женат. В феврале 1777 года женился на Надежде, дочери походного атамана Степана Ефремова и внучке генерал-майора Даниила Ефремова. От 1-го брака у Матвея был сын Иван (I-й) (1777–1806). После смерти Н. С. Платовой (15.11.1783) М. И. Платов женился вторично. В 1785 году его 2-й супругой стала Марфа (ок. 1760 –1813), вдова полковника Павла Кирсанова (1740–1782), сестра наказного атамана Андрея Мартынова. Во втором браке у Матвея родились 4 дочери и 2 сына. Кроме того, в семье Платовых воспитывались дети Марфы от 1-го брака –Хрисанф Кирсанов, будущий генерал-майор, и Екатерина Кирсанова, впоследствии жена наказаного атамана Николая Иловайского. Овдовев, Платов сожительствовал с англичанкой Элизабет, с которой познакомился во время визита в Лондон. Умер 15 января 1818 года.
Матвей Платов, сын войскового старшины, начал свой ратный путь в 13 лет, в 19 получил офицерский чин, а в 20 командовал казачьим полком. Его стремительный взлет пришелся на царствование Екатерины II, предпринявшей ряд тяжелых войн с Турцией. Основные события разворачивались на дунайском
театре, где блистали Румянцев и Суворов. На Кавказ же в 1774 году вторглись скопища крымского хана Девлет-Гирея. Платов в то время находился на Кубани. Продовольственный транспорт, который он конвоировал, был неожиданно
атакован многочисленным врагом. Тогда-то молодой офицер и произнес слова, ставшие его девизом: «Честь дороже жизни!».
Устроив на высотке укрепленный лагерь, донцы заняли круговую оборону и отбили семь нападений, дождавшись все-таки подмоги. В решающий момент Платов предпринял дерзкую контратаку, смешал ряды вражеской конницы
и погнал ее навстречу подходившему подкреплению. О кавказском бое с восхищением говорил Денис Давыдов: «Если кому-нибудь придется быть в таком же положении, то пусть приведет себе на память подвиг молодого Платова, и успех увенчает его оружие». С тех пор отважного донца стремились заполучить под свое начало многие военачальники. Но никто столько не жаловал Платова, как бессмертный Потемкин. Молодого казачьего офицера не раз отмечал и Суворов. Платов
участвовал в штурме турецких крепостей Очакова и Измаила. После двух неудачных попыток взять Измаил Суворов собрал военный совет, на котором каждый должен был высказать
свое мнение. Как младший по чину, Платов, согласно традиции тех лет, первым подал свой голос, решительно заявив о штурме крепости. По представлению Суворова он был произведен в генерал-майоры. В это время он уже командовал особым казачьим полком, составленным из «охочих людей», то
есть добровольцев. В последующих войнах атаман в полной мере сумел использовать свойственные донцам боевые качества: подвижность, неутомимость и, главное, их неотразимый натиск. «Но ничто столько не делало его отличным в глазах воинских начальников, – читаем в жизнеописании Платова, – как искусное и осторожное содержание передовых караулов, скорое открытие неприятеля, доставление о нем всегда вернейших и точных сведений и потом изнурение неприятеля разными хитрыми, легкости и проворству казацкому войску свойственными изворотами».
В звании походного атамана Платов участвовал в Персидском походе 1796 года. Тогда тридцатитысячный Каспийский к. пересек Кавказские горы, покорил ханства восточного Закавказья и оказался у стен Баку. Во главе войск Екатерина поставила Валериана Зубова, 24-летнего генерал-поручика и Андреевского кавалера, младшего брата ее фаворита Платона Зубова. 3 платовских казачьих полка двигались в авангарде.
Казаки первыми форсировали полноводный Самур, заняли Баку, их передовые разъезды, преодолев Куру, готовы уж были идти на Тегеран. Смерть императрицы изменила положение. Восшедший на престол Павел I отдал войскам приказ вернуться. В его царствование дела Платова складывались поначалу далеко не лучшим образом: он пережил костромскую ссылку и даже заключение – в крепости. Между тем идея вытеснить англичан из Индии все сильнее захватывала Павла
Петровича, скоро предпринявшего и первые шаги по ее осуществлению, что тут же сказалось на судьбе атамана. «Матвей Иванович Платов, находившийся в Петропавловской крепости уже полгода, внезапно был извлечен из своего каземата и доставлен прямо в царский кабинет. Тут ему без всяких предисловий был задан изумительный вопрос: знает ли он дорогу в Индию? Ничего абсолютно не понимая, но сообразив, что в случае отрицательного ответа его, вероятно, немедленно отвезут обратно в крепость, Платов поспешил ответить, что знает. Немедленно он был назначен начальником одного из четырех эшелонов войска Донского, которому почти в полном составе приказано было идти в Индию. Всего же выступили в поход все четыре эшелона – 22500 человек. Выступили они с Дона 27 февраля 1801 г., но шли недолго». Николай Смирной приводит
подробности аудиенции: «Платов долженствовал предстать пред монарха своего, недавно гневного и вдруг гнев на милость переменившего: минута важная, положение затруднительное; но Платов и тут не потерял присутствия духа. Несмотря на слабость изнуренных сил своих, он явился во дворец с тою же самою бодростию духа, с тою же непринужденностию, какая свойственна ему была во всех чрезвычайных случаях… Прием неописанной милости, благоприветливости и снисхождения исполненный, самым приятнейшим образом изумил и поразил Платова. Казалось,
государь желал истощить все средства, чтобы заставить Платова забыть прошедшее. Он явился ему в образе ангела-утешителя. Глубоко пронзенный нежнейшими чувствами верноподданнической благодарности, Платов в восторге
радостном, с слезящимися глазами, повергся к стопам великодушного монарха и облобызал его десницу. Государь в сердечном умилении поспешил приподнять его… По тогдашней слабости сил Платова государь простер снисхождение свое до того, что дозволил ему пред собою сесть, и в таком положении начал весьма милостиво расспрашивать его о многих предметах, до войска Донского относящихся, как то: о порядке управления оного, об образе
службы и проч. Скорые решительные и точные ответы Платова удовлетворили ожиданиям монарха и более еще удостоверили в тех способностях его, которые государю были уже известны. Следствием сего было то, что его величество изволил открыть Платову тайные преднамерения свои о предназначенном тогда весьма важном походе в Астрахань и далее, в котором войско Донское долженствовало принять главнейшее участие… Император повелел Платову немедленно отправиться на Дон».
Александр I произвел Платова в генерал-лейтенанты и назначил войсковым атаманом войска Донского. Дальше были наполеоновские войны, в которых Матвей командовал крупными соединениями легкой кавалерии. «Атаман Платов загремел в Европе чрез кампанию 1807 года. Начальствуя отрядом, составленным из полков: десяти казачьих, 1-го егерского, Павлоградского гусарского и двенадцати орудий донской конной артиллерии, он взял в плен в течение всей вышеозначенной кампании сто тридцать девять штаб-
и обер-офицеров и четыре тысячи сто девяносто шесть рядовых». Казаки, эти «новые скифы», по выражению Вальтера Скотта, применяли на полях сражений еще неведомую европейцам тактику «быстрого реагирования».
Легкие на подъем донцы, казалось, возникали из ниоткуда и, промчавшись губительным вихрем, исчезали в никуда. При Прейсиш-Эйлау 5 февраля 1807 года «Наполеон решился отступить за Пассаргу для занятия кантонир-квартир и оставил Эйлау, преследуемый нашим авангардом и всеми казачьими полками под начальством своего атамана Платова, который с того дня начал свою европейскую репутацию». «Наполеон, вероятно, услышав от своих генералов об искусстве, с каким Платов стреляет из лука, пожелал удостовериться в том своими глазами. Государь император Александр I, удовлетворив просьбе его, повелеть соизволил Платову показать Наполеону сие искусство калмыков и башкиров, которых французы
вообще представляют себе весьма в ужасном виде. Государь при сем случае был столько снисходителен, что соизволил принять на себя посредство во взаимном объяснении Платова с Наполеоном. Для сего назначена была приличная комната. По вступлении в оную императора с Наполеоном предстал пред них тотчас и Платов. При первой встрече Наполеон сделал ему много льстивых приветствий относительно службы его и военного искусства; потом делал многие вопросы о Донском войске, о его быстрых и неутомимых действиях, о его чудесной легкости и изворотливости и вообще о необыкновенном его
роде служения. Несмотря на сбивчивость сих расспросов, Наполеону не удалось смешать Платова. Противопоставляя тонкости Наполеона свою хитрость, всегда имевшую вид простоты, Платов отвечал двусмысленно и вообще вел так сей разговор, чтоб при окончании оного Наполеон о настоящем положении Донского войска не более бы узнал того, как и пред началом разговора; а о силе, неутомимости и храбрости оного остался бы с понятиями самыми высокими. Короче, Платов желал более устрашить, нежели наставить в тактике донцов. Необыкновенная ловкость, искусство и проворство, с коими Платов показал умение свое стрелять из лука, привели Наполеона в удивление. В восторге он неск. раз подбегал к Платову и напоследок в изъявление своего удовольствия и признательности просил его принять от него на память табакерку с своим портретом, осыпанную драгоценными каменьями. Одна высочайшая воля государя императора заставила Платова принять от Наполеона сей подарок. Но чтобы не остаться в долгу, Платов тот же час поднес Наполеону тот самый, прекрасно, впрочем, отделанный, лук, из
которого он стрелял». В Отечественную войну 1812 атаман Платов привел с Дона огромное ополчение и командовал всеми казачьими войсками, взяв в плен ок. сорока тысяч французов (среди них десять генералов) и едва не пленив самого Наполеона, когда тот наутро после сражения при Малоярославце осматривал поле битвы. Французский генерал Рапп так вспоминал впоследствии об этом драматическом эпизоде: «Едва успели мы оставить шалаши, где провели ночь, как прилетели тучи казаков. Они выезжали из леса, находившегося впереди нас на правой стороне. Так как они были порядочно построены, то мы приняли их за французскую кавалерию. Герцог Виченский первый догадался: «Государь, это – казаки!» – «Не может быть», – отвечал Наполеон. Они уже скакали на нас с ужасным криком. Я схватил лошадь его за узду и поворотил ее сам собою. «Да это наши!» – «Это казаки, не медлите!» – «Точно, они», – сказал Бертъе. «Без малейшего сомнения», – прибавил Мутон. Наполеон дал неск. повелений и отъехал. Я двинулся вперед с конвойным эскадроном; нас опрокинули; лошадь моя получила удар пикою в шесть пальцев глубины и повалилась на меня; мы были затоптаны сими варварами. К счастью, они приметили артиллерийский парк в некотором расстоянии от нас и бросились на оный». Подводя итоги кампании, М. Кутузов писал атаману: «Услуги, оказанные Вами отечеству… не имеют примеров! Вы доказали целой Европе могущество
и силу обитателей благословенного Дона… Я не в силах изъяснить Вам той благодарности, которою преисполнено мое сердце». Денис Давыдов, многое повидавший на своем веку и называвший себя живым лексиконом «как людей, так и происшествий от Аустерлица до последней Персидской войны», со слов Ермолова и Платова составил собрание историй, случившихся с разными известными лицами. Вот лишь неск. эпизодов оттуда, рисующих характер атамана, что называется, вне строя. При Павле I Ермолов отбывал ссылку в Костроме. «Здесь Алексей Петрович
встретился и долго жил с знаменитым впоследствии Матвеем Ивановичем Платовым, имевшим уже восемь человек детей. Платов... был сослан по следующей причине: государь, прогневавшись однажды на генерал-майоров Трегубова, князя Алексея Ивановича Горчакова и Платова, приказал посадить
их на главную дворцовую гауптвахту, где они оставались в течение трех месяцев. Платов видел во время своего ареста следующий сон, который произвел на него сильное впечатление: закинув будто бы невод в Неву, он вытащил тяжелый груз; осмотрев его, он нашел свою саблю, которая от действия сырости покрылась большою ржавчиною. Вскоре после того пришел к нему генерал-адъютант Ратьков… Ратьков принес по высочайшему повелению Платову его саблю, которую Платов вынул из ножен, обтер об мундир свой
и воскликнул: «Она еще не заржавела, теперь она меня оправдает!» Ратьков, видя в этом намерение бунтовать казаков против правительства, воспользовался первым встретившимся случаем, чтобы донести о том государю, который приказал сослать Платова в Кострому… Однажды Платов, гуляя с Ермоловым в этом городе, предложил ему после освобождения своего жениться на одной из своих дочерей; он, в случае согласия, обещал назначить его командиром Атаманского полка. Платов, изумлявший всех своими практическими сведениями в астрономии, указывая
Ермолову на разные звезды небосклона, говорил: «Вот эта звезда находится над поворотом Волги к югу; эта – над Кавказом, куда мы бы с тобой бежали, если бы у меня не было столько детей; вот эта над местом, откуда я еще мальчишкою гонял свиней на ярмарку»… Вскоре Платов был прощен и вызван в Петербург. Так как он был доставлен в Петербург весьма поздно вечером, то его, по приказанию Лопухина, свезли на ночь в крепость, где он был посажен рядом с врагом своим графом Денисовым. Так как государь должен был принять его на другой день, то он, за неимением собственного мундира, надел мундир Денисова, с которого спороли две
звезды». Сегодня нам трудно даже представить масштабы известности, какой пользовался Матвей Платов в Европе после кампании 1812-1813 годов. В 1814 он сопровождал Александра I в Англию, где «на долю Платова выпали исключительные почести: Лондон преподнес ему драгоценную саблю, Оксфордский университет – почетный диплом доктора наук, в его честь были выбиты памятные медали, его имя присвоили спущенному на воду военному кораблю. Матвеями называли многих новорожденных мальчиков, дамы выпрашивали у Платова прядки волос, чтобы носить их «на счастье» в медальонах. Громкая слава возглавляемых им донских «летучих» полков доставила Платову исключительную популярность не только в Англии, но и во всей Европе. Бесчисленные его портреты – поясные, в рост, на коне, окруженного казаками на походе и другие – выполнялись английскими, немецкими, австрийскими художниками. Был выпущен и находил покупателей портрет одетой в сарафан и кокошник «мисс Платовой» – дочери Матвея Ивановича, которую он будто бы обещал в жены тому, кто захватит в плен Наполеона». В 2013 конный памятник атаману поставили и в Москве.
Комментариев нет:
Отправить комментарий