Петр Чайковский (1840 – 1893, Петербург) – композитор, дирижер, педагог, музыкально-общественный деятель, музыкальный журналист. Считается одним из величайших композиторов в истории музыки. Автор более 80 произведений, в том числе десяти опер и трех балетов. Его кон.рты и другие произведения для фортепиано, семь симфоний (шесть пронумерованных и симфония «Манфред»), четыре сюиты, программная симфоническая музыка, балеты «Лебединое озеро», «Спящая красавица», «Щелкунчик», более 100 романсов представляют чрезвычайно ценный вклад в мировую музыкальную культуру.
Родился в селении при Камско-Воткинском з-де в Удмуртии. Его отец –Илья Чайковский (1795–1880) – инженер, был сыном Петра Чайки, который родился в 1745 году в селе Николаевка Полтавского полка, близ г. Полтавы.Чайковский происходил от православных шляхтичей Кременчугского уезда и был потомком известного на Украине казачьего рода Чаек. Семейное предание утверждало, что его прадед Федор Чайка (1695–1767) участвовал в Полтавской битве, и умер в чине сотника «от ран», хотя факт. он умер уже в старости в екатерининское время. Дед композитора, Петр, был вторым сыном Федора Чайки и его жены Анны (1717-?). Он учился в Киево-Могилянской академии, откуда в 1769 г. перевелся в Санкт-Петербургский военно-сухопутный госпиталь; в Киеве он «облагородил» свою фамилию, начав зваться Чайковским. С 1770 года на русско-турецкой войне (ученик лекаря, подлекарь, затем лекарь); в 1776 г. определен городовым лекарем в Кунгур, Пермского наместничества; в 1782 году переведен в Вятку, два года спустя произведен в штаб-лекари и затем пожалован дворянским званием. Впоследствии вышел в отставку, в 1795 г. назначен городничим в город Слободской, вскоре переведен оттуда в Глазов, где и занимал пост до смерти в 1818 году. В 1776 году он женился на 25-летней Анастасии Степановне Посоховой, незадолго перед тем лишившейся отца (ее отец, подпоручик, погиб под Кунгуром в стычке с пугачевцами; семейное предание назвало его комендантом Кунгура, якобы повешенным Пугачевым). У них было 11 детей. Илья, отец композитора, был десятым ребенком. Он, окончив Горный кадетский корпус в Петербурге, был зачислен на службу в Департамент горных и соляных дел. Овдовев после недолгого брака, в 1833 году женился на 20-летней Александре Андреевне Ассиер (1813-1854), внучке французского скульптора Мишеля-Виктора Асье (Michel Victor Acier), моделиста фарфоровой мануфактуры в Мейсене (Саксония), и дочери крупного таможенного чиновника Андрея Михайловича (Михаэля-Генриха-Максимилиана) Ассиера, приехавшего в Россию в качестве учителя французского и немецкого языка и в 1800 г. принявшего русское подданство. В 1837 году Илья Чайковский с молодой женой переехал на Урал, куда получил назначение на пост начальника Камско-Воткинского сталелитейного з-да. Петр был вторым ребенком в семье: в 1838 году родился его старший брат Николай, в 1842 году – сестра Александра (в замужестве Давыдова) и Ипполит. Братья-близнецы Анатолий и Модест появились на свет в 1850 году. Родители Петра любили музыку. Его мать играла на фортепиано и пела, в доме стоял механический орган – оркестрина, в исполнении которого маленький Петр впервые услышал «Дон Жуана» Моцарта. Пока семья жила в Воткинске, им часто доводилось слышать по вечерам мелодичные народные песни рабочих з-да и крестьян. Из письма гувернантки Фанни Дюрбах Петру Ильичу: «Я особенно любила тихие мягкие вечера в кон. лета… с балкона мы слушали нежные и грустные песни, только они одни нарушали тишину этих чудных ночей. Вы должны помнить их, никто из вас тогда не ложился спать. Если Вы запомнили эти мелодии, положите их на музыку. Вы очаруете тех, кто не сможет слышать их в вашей стране». В 1849 году семья переехала в город Алапаевск, а в 1850 году – в Санкт-Петербург. Чувствуя себя низшими по статусу из-за скромного происхождения, в 1850 году родители отправляют Чайковского в Императорское училище правоведения, находившееся вблизи от ул., ныне носящей имя композитора. Чайковский провел 2 года за границей, в 1300 км от родного дома, так как возраст поступления в училище составлял 12 лет. Для Чайковского разлука с матерью была очень сильной душевной травмой. В 1852 году, поступив в училище, он начал серьезно заниматься музыкой, которую преподавали факультативно. Чайковский был известен как неплохой пианист и хорошо импровизировал. С 16 лет начал уделять большее внимание музыке, занимаясь у известного педагога Луиджи Пиччоли; затем наставником будущего композитора стал Рудольф Кюндингер. Окончив училище в 1859 году, Чайковский получил чин титулярного советника и начал работать в Министерстве юстиции. В свободное от службы время посещал оперный театр, где на него сильное впечатление оказывали пост. опер Моцарта и Глинки. В 1861 году поступил в Музыкальные классы Русского музыкального общества, а после преобразования их в 1862 году в Петербургскую консерваторию стал одним из первых ее студентов по классу композиции. Его учителями в консерватории были Николай Иванович Заремба (теория музыки) и Антон Григорьевич Рубинштейн (оркестровка). По настоянию последнего он бросил службу и целиком отдался музыке. В 1865 году окончил курс консерватории с большой серебряной медалью, написав кантату на оду Шиллера «К радости»; другие его консерваторские работы – увертюра к пьесе Островского «Гроза» и танцы сенных девушек, включенные впоследствии в оперу «Воевода». По окончании консерватории, по приглашению Николая Рубинштейна, переехал в Москву, где получил место профессора классов свободного сочинения, гармонии, теории и инструментовки в только что основанной консерватории. В 1868 году впервые выступил в печати как музыкальный критик и познакомился с группой петербургских композиторов ― членов «Могучей кучки». Несмотря на разность творческих взглядов, между ним и «кучкистами» сложились дружеские отношения. У Чайковского проявляется интерес к программной музыке, и по совету главы «Могучей кучки» Милия Балакирева он пишет увертюру-фантазию «Ромео и Джульетта» по одноименной трагедии Шекспира (1869), а критик В. В. Стасов подсказал ему замысел симфонической фантазии «Буря» (1873). В том же году познакомился с Дезире Арто. Он посвятил ей Романс op. 5 и, как утверждается, закодировал ее имя в текстах «Кон.рта для фортепиано с оркестром № 1» и симфонической поэмы «Фатум». Они планировали пожениться, но 15 сентября 1869 года Дезире неожиданно вышла замуж за испанского певца-баритона Мариано Падилью-и-Рамоса. Спустя 19 лет, в октябре 1888 года, Чайковский по просьбе Дезире написал Шесть романсов Op. 65. 1870-е годы в творчестве Чайковского ― период творческих исканий; его привлекают историческое прошлое России, русский народный быт, тема человеческой судьбы. В это время он пишет такие сочинения, как оперы «Опричник» и «Кузнец Вакула», музыка к драме Островского «Снегурочка», балет «Лебединое озеро», Вторая и Третья симфонии, фантазия «Франческа да Римини», Первый фортепианный кон.рт, Вариации на тему рококо для виолончели с оркестром, три струнных квартета и другие. К этому же периоду относится написанная по заказу организационного комитета Политехнической выставки кантата «В память 200-летия рождения Петра Великого» на слова Я. П. Полонского; она была впервые исполнена 31 мая 1872 года на Троицком мосту в Кремле под специально построенным навесом (дирижер К. Ю. Давыдов, солист А. М. Додонов). С 1872 по 1876 год работал музыкальным критиком в газете «Русские ведомости», имевшей репутацию лево-либерального органа печати. В июле 1877 года, увлекшись сочинением оперы «Евгений Онегин», импульсивно женился на бывшей консерваторской студентке Антонине Милюковой, которая была младше его на 8 лет. Брату он писал, что одной из целей женитьбы является избавление об обвинений в гомосексуальности: «я хотел бы женитьбой или вообще гласной связью с женщиной зажать рты всякой презренной твари, мнением которой я вовсе не дорожу, но которая может причинить огорчения людям, мне близким». Однако, гомосексуальность композитора стала причиной того, что брак через неск. недель распался, по мнению ряда искусствоведов этот факт биографии имел отражение в его творчестве. В силу различных обстоятельств супруги так и не смогли никогда развестись и жили раздельно. В 1878 году оставил пост в Московской консерватории и уехал за границу. Моральную и материальную поддержку ему в этот период оказала Надежда фон Мекк, с которой Чайковский в 1876―1890 годы вел обширную переписку, но никогда не встречался. Фон Мекк посвящена одна из работ Чайковского этого периода ― Четвертая симфония (1877). В 1880 году за увертюру «1812 год» Чайковский получил орден Святого Владимира I степени. В мае 1881 года обратился с просьбой о выдаче ему из казенных сумм трех тысяч рублей серебром заимообразно: «то есть, чтобы долг мой казне постепенно погашался причитающейся мне из дирекции Императорских театров поспектакльной платой». Просьба была адресована императору Александру III, но само письмо было направлено обер-прокурору Святейшего Синода К. П. Победоносцеву – ввиду того, что последний был «единственный из приближенных к Государю сановников, которому я имею честь быть лично известным». Чайковский пояснял причину своего обращения следующим образом: «Сумма эта освободила бы меня от долгов (сделанных по необходимости как моей собственной, так и некоторых моих близких) и возвратила бы мне тот душевный мир, которого жаждет душа моя». По докладу обер-прокурора, император переслал Победоносцеву для Чайковского 3 тысячи рублей в безвозвратное пособие. Чайковский благодарил императора и Победоносцева; последнему, в частности, писал: «<…> Я глубоко тронут той формой, в которой выразилось внимание Государя к моей просьбе. <…> словами так трудно выразить то чувство умиления и любви, которое возбуждает во мне Государь.» В середине 1880-х Чайковский возвращается к активной музыкально-общественной деятельности. В 1885 году его избирают директором Московского отделения РМО. Музыка Чайковского получает известность в России и за границей. Последние годы своей жизни композитор провел в Клину, Московской области, где сейчас находится Государственный дом-музей П. Чайковского. С кон. 1880-х годов выступал как дирижер в России и за рубежом. Кон.ртные поездки укрепили творческие и дружеские связи Чайковского с западноевропейскими музыкантами, среди которых ― Ганс фон Бюлов, Эдвард Григ, Антонин Дворжак, Густав Малер, Артур Никиш, Камиль Сен-Санс и др. Весной 1891 года Чайковский совершает поездку в США. В качестве дирижера своих произведений с сенсационным успехом он выступил в Нью-Йорке, Балтиморе и Филадельфии (подробное описание этого путешествия сохранилось в дневниках композитора). В Нью-Йорке он дирижировал Нью-йоркским симфоническим оркестром на открытии Карнеги-холла. В последний раз в жизни Чайковский встал за дирижерский пульт в Петербурге за девять дней до своей кончины ― 16 октября (28 октября по новому стилю) 1893 года. Во втором отделении этого кон.рта впервые прозвучала его Шестая, «Патетическая» симфония. Несмотря на факт (неудачной) женитьбы, Чайковский был ярко выраженным гомосексуалом (как и его брат Модест). В семье Чайковского считали, что первый гомосексуальный опыт Чайковский пережил в училище, в 13-летнем возрасте со своим однокашником, будущим поэтом А. Н. Апухтиным (сам Апухтин тогда уже был в связи с классным наставником). Гомосексуальные эфебофилические наклонности Чайковского были известны современникам. Еще в 1862 г. Чайковский в компании друзей-правоведов, включая Апухтина, попал в какой-то гомосексуальный скандал в петербургском ресторане «Шотан», в результате которого они, по выражению Модеста Чайковского, «были ославлены на весь город в качестве бугров <гомосексуалистов>«. В письме брату Модесту от 29.08.1878 г. он отмечает соответствующий намек в фельетоне о нравах Консерватории, появившемся в «Новом Времени», и с сокрушением пишет: «Моя бугрская репутация падает на всю Консерваторию, и оттого мне еще стыднее, еще тяжелее». Впоследствии А. Амфитеатров, пытавшийся разобраться в этом вопросе, опрашивая близких к Чайковскому людей, пришел выводу, что Чайковскому был свойственен «гомосексуализм духовный, идеальный, платонический эфебизм. <…> Вечно окруженный молодыми друзьями, он вечно же нежно возился с ними, привязываясь к ним и привязывая их к себе любовью, более страстною, чем дружеская или родственная. Один из таких платонических эфебов Чайковского в Тифлисе даже застрелился с горя, когда друг-композитор покинул город. Друзей-юношей и отроков мы при Чайковском можем насчитать много, любовницы – ни одной». Письма Чайковского, прежде всего Модесту, содержат откровенные признания. Так, в письме брату (4.05.1877) он признается в жгучей ревности к своему ученику, 22-летнему скрипачу Иосифу (Эдуарду-Иосифу) Котеку, из-за того что у последнего разгорелся роман с певицей Зинаидой Эйбоженко. При этом, в письме Модесту от 19.01. 1877 г. Чайковский, исповедуясь в своей влюбленности в Котека, вместе с тем подчеркивает, что не хочет выходить за пределы чисто платонических отношений. Сильной гомосексуальной привязанностью последних лет Чайковского считается его племянник Владимир (Боб) Давыдов, которому Чайковский посвятил Шестую симфонию, которого он сделал сонаследником и которому передал право на отчисления доходов за сценическое исполнение своих сочинений. В последние годы жизни Чайковского он сам, Модест, Боб и молодой Владимир Аргутинский-Долгоруков («Арго») составляли тесный кружок, в шутку прозвавший себя «четвертой сюитой». Однако Чайковский не ограничивался людьми своего круга: как явствует из дневника, на протяжении всего 1886 г. он состоял в связи с извозчиком по имени Иван. Ряд исследователей считает гомосексуальными также отношения Чайковского со своими слугами, братьями Михаилом и Алексеем («Ленькой») Софроновыми, которым он также писал нежные письма. В дневниках Чайковского за время его пребывания в Клину можно найти многочисленные записи эротического характера о крестьянских детях, которых он, по выражению Александра Познанского «развращал подарками», однако, по мнению Познанского, эротизм Чайковского в отношении их носил платонический, «эстетически-умозрительный» характер и был далек от желания физического обладания. Исследовавший письма Чайковского В. С. Сок.в отмечает, что в 70-е годы Чайковский страдал от своих сексуальных наклонностей и пытался бороться с ними («Если есть малейшая возможность, старайся не быть бугром. Это весьма грустно» – пишет он например Модесту в 1870 г.; «Бугроманство и педагогия не могут ужиться» – констатирует в 1876-м); однако в последнее десятилетие его жизни, как отмечает В. С. Сок.в, «было найдено счастливое душевное равновесие – после бесплодных попыток борьбы со своей природой». «…после истории с женитьбой, я наконец начинаю понимать, что ничего нет бесплоднее, как хотеть быть не тем, чем я есть по своей природе» – пишет Чайковский брату Анатолию 13/25 февраля 1878 г. Н. Берберова отмечает, что «тайна» Чайковского стала широко известна после 1923 г., когда был опубликован дневник композитора кон. 80-х гг., переведенный на европейские языки; это совпало с пересмотром взглядов на гомосексуальность в европейском обществе. Вечером 31 октября 1893 года совершенно здоровый Чайковский посетил элитный петербургский ресторан Лейнера на углу Невского просп.а и наб. Мойки, где пробыл примерно до двух часов ночи. Во время одного из заказов он потребовал принести ему холодной воды. Несмотря на неблагоприятную эпидемиологическую ситуацию в городе по холере, Чайковскому подали некипяченую воду, которую он и выпил. Утром 1 ноября композитор почувствовал себя плохо и вызвал врача, который установил диагноз холеры. Болезнь протекала тяжело, и Чайковский скончался в 3 часа пополуночи 25 октября (6 ноября) 1893 года от холеры «неожиданно и безвременно» в квартире своего брата Модеста, в доме 13 на Малой Морской улице. Распоряжение похоронами, с Высочайшего соизволения, было возложено на дирекцию Императорских театров, что явилось «примером единственным и вполне исключительным». Вынос тела и погребение состоялись 28 октября (9 ноября) 1893 года; все расходы на погребение император Александр III повелел покрыть «из Собственых сумм Его Величества». Отпевание в Казанском соборе совершил епископ Нарвский Никандр (Молчанов); пел хор певчих Казанского собора и хор Императорской русской оперы; «стены собора не могли вместить всех, желавших помолиться за упокой души Петра Ильича». В похоронах принимали участие два члена императорской фамилии: принц Александр Ольденбургский (попечитель Училища правоведения) и великий князь Константин Константинович. Похоронен в Александро-Невской лавре в Некрополе мастеров искусств. После смерти Чайковского возник слух о его «скрытом самоубийстве» якобы в страхе перед преследованием за гомосексуализм. Н. Берберова отмечает распространение этих слухов в эмиграции, при чем считает, что их распространяло потомство Н.А.Римского-Корсакова. Она же приводит мнение присутствовавшего при смерти Чайковского В.Н.Аргутинского-Долгорукого, который приписывает этот слух мести девиц Пургольд (т.е. Н.Н.Римской-Корсаковой и ее сестры певицы А.Н.Молас) за провал их матримониальных планов в отношении Чайковского. В 1980-х гг. легенду поддержали публикации эмигрировавшей в США советского музыковеда А.А.Орловой, ссылавшейся на сведения, слышанные от людей старшего поколения. Согласно легенде, Чайковский якобы выпил мышьяк (симптомы отравления которым схожи с холерными) по приговору «суда чести» своих однокашников по Училищу правоведения, которые возмутились его домогательствами к малолетнему племяннику близкого к царю графа Стенбок-Фермора, что спровоцировало жалобу царю, и потребовали от него покончить с собой во имя чести Училища, во избежание публичного скандала и уголовного наказания. Эту легенду специально разобрал и опроверг сотрудник Йельского университета Александр Познанский. Он опровергает легенду как подробно известной хронологией последних дней Чайковского, так и теми соображениями, что на гомосексуализм в российских верхах смотрели в высшей степени снисходительно (тем более что гомосексуалами были и некоторые члены императорской фамилии), а Училище правоведения, выпускники которого якобы возмутились гомосексуализмом Чайковского, было широко известно своими гомосексуальными нравами. Н.Н.Берберова считает, что сюжет легенды, согласно которой скандал разразился из-за знакомства Чайковского на пароходе с 13-летним племянником графа Стенбок-Фермора, воспроизводит реально наделавшую шуму историю дружбы Чайковского (именно на пароходе) с 14-летним Володей Склифософским (сыном хирурга) в апреле 1889 г.
Деятельность Н. Рубинштейна имела громадное значение для творческой судьбы П. И. Чайковского. «Я бы, конечно, никогда не сделал себе имени, если бы у меня не был под рукой такой превосходный истолкователь, как ты», - писал ему в 1878 г. великий русский композитор. «Между ними образовался род взаимодействия... - отмечает Н. Д. Кашкин. - Никакие другие композиции не вызывали в Рубинштейне такого напряжения всех его артистических сил при исполнении, как всякое новое сочинение Чайковского, и последний едва ли приобрел так скоро свою известность, если бы не имел возле себя друга и артиста, всеми силами души готового содействовать его успеху. Чайковский умел это ценить и с своей стороны сделался преданнейшим его другом и помощником в делах консерватории и Музыкального общества; только смерть Рубинштейна положила конец этой обоюдной привязанности, и Чайковский в своем фортепианном трио («Памяти великого художника», 1882 г.) воздвиг своему другу такой памятник, какого удостоивались немногие из музыкантов».
П. И. Чайковский (1840-1893), окончив Петербургскую консерваторию, переехал в Москву по приглашению Рубинштейна. Здесь он приступил к занятиям в музыкальных классах, а затем в консерватории. По свидетельству Н. Д. Кашкина, «Москва, как город, не понравилась на первое время ее будущему поклоннику. Правда, он придавал большое значение памятникам московской старины, восхищался живописными видами Кремля и других частей города, но его грязные топкие тротуары, отсутствие удобств для людей с очень небольшими средствами его возмущали».
В Москве Чайковский сразу же встретил ту творческую атмосферу, которая помогла развитию его дарования, обеспечила успех его произведениям. В 1878 г. он писал Н. Г. Рубинштейну: «...я никогда не променяю Москву, нашу консерваторию и всех вас на другое местопребывание». Он считал, что «неразрывно связан на всю жизнь с консерваторией... я не могу теперь жить иначе как в Москве и среди вас». По определению Н. Д. Кашкина, «отношения Петра Ильича и ближайших к нему по консерватории людей заходили за пределы простой, обыкновенной дружбы; общность интересов в занятиях, наполнявших их жизнь, и взаимное доверие порождали такую тесную связь, какую можно сравнить разве с ближайшей родственной, и едва ли эта связь не была главною причиной, почему Петр Ильич считал Москву как бы своей родиной, своим естественным убежищем, куда он всегда возвращался как домой после своих странствований по различным местам Европы и России». Сейчас Московская консерватория, которой Чайковский отдал столько творческих сил, носит имя великого русского композитора.
Приехав в Москву 6 января 1866 г., композитор остановился в Кокоревской гостинице (Софийская наб., 34), но на следующий же день, по настоянию Н. Г. Рубинштейна, поселился у него, в доме Воейковой на Моховой. Осенью 1866 г., в связи с открытием консерватории, Чайковский переехал вместе с П. Г. Рубинштейном на Воздвиженку. Как уже отмечалось выше, эта квартира была мало приспособлена для творческих трудов. Тогда композитор, по словам Н. Д. Кашкина, избрал «удобное для занятий композицией место и притом место в высшей степени оригинальное. Тогда существовал против манежа на Неглинной трактир «Великобритания», бывш. в 50-х годах главным местом студенческих собраний...». Пользуясь тем, что утром в этом трактире посетители обыкновенно отсутствовали, молодой композитор, «сидя за чаем, с карандашом и нотною бумагой в руках... набросал эскизы неск. из своих первых сочинений». Здесь, в частности, Чайковский работал над второй редакцией Увертюры (F=dur), исполненной 4 марта 1866 г. в бенефисном кон.рте Н. Г. Рубинштейна. Это первое публичное исполнение произведения Чайковского в Москве привлекло к нему большое внимание музыкальных кругов.
В Москве Чайковский завязывает ряд дружеских связей, сохранившихся в течение всей его жизни. В январе 1866 г. он пишет, что «довольно коротко уже сошелся» с Н. Д. Кашкиным. Преподаватель в консерватории, теоретик музыки Кашкин одним из первых приветствовал творчество Чайковского и произведения композиторов «Могучей кучки». На квартире Кашкина часто собирались профессора Московской консерватории. В 1867-1868 гг. он жил в доме № 9 по Гагаринскому переулку (не сохранился); отсюда переехал на Остоженку, 4; в нач. 1870-х годов жил в Гранатном переулке, 5 (дом не сохранился); с кон. 1874 г. - в доме № 5 по Калашному переулку.
Близко знавший Чайковского в первые годы его жизни в Москве Н. Д. Кашкин вспоминает, что «вечером П. И. ...не работал, а потому проводил время либо в гостях, либо в театре. Любезные свойства характера, которые он сохранил до кон. дней, привлекали к нему всех, кому случалось приходить с ним в соприкосновение, вследствие чего круг его московских знакомств быстро расширялся... он предпочитал провести вечер у меня или у П. И. Юргенсона». Юргенсон был владельцем крупнейшего в России нотного издательства, он выпустил в свет большинство произведений Чайковского.
Юргенсон жил на Большой Дмитровке дом № 20 (не сохранился); в 1870-х годах переехал на Кузнецкий мост (ныне здесь сквер); зимой 1881/82 г. купил дом в Колпачном переулке (№ 9), где поместил и свою нотопечатню. Чайковский постоянно бывал здесь у П. И. Юргенсона.
В близких отношениях был Чайковский с преподавателем теории музыки в Московской консерватории, чутким музыкальным критиком Г. А. Ларошем. Они вместе учились в Петербугской консерватории, вместе жили у Н. Г. Рубинштейна, когда Ларош переехал в Москву (конец 1866 г.). «П. И. всегда чувствовал к Г. А. Ларошу большую привязанность... - отмечает Н. Д. Кашкин, - поэтому переселение такого дорогого ему человека в Москву увеличило в его глазах ее притягательную силу, и он постепенно делался все более и более москвичом, каким и сошел в могилу».
Иногда собрания консерваторского кружка устраивались у А. И. Дюбюка (1812-1897), бывш. в 1866-1872 гг. профессором консерватории. Романсы и песни Дюбюка были популярны в то время. Любимый ученик Д. Фильда, он обладал виртуозной техникой. В знак своего восхищения исполнительским искусством Дюбюка Чайковский посвятил ему в 1870 г. «Салонную мазурку». Учениками композитора были М. А. Балакирев, Н. С. Зверев, Н. Д. Кашкин, Г. А. Ларош. С кон. 1860-х годов Дюбюк жил в Большом Успенском переулке (Б. Могильцевский, 8, дом не сохранился).
Весной 1866 г. состоялось знакомство Чайковского с семейством Шиловских, которое быстро перешло в дружбу. Он посещает их дом на Тверской, бывает в подмосковной усадьбе Глебово (5 килом от ст. Ново-Иерусалимская, Калининской ж/д). У Шиловских Чайковский встречается с А. С. Даргомыжским.
В ноябре того же года композитор знакомится с В. Ф. Одоевским. «Это одна из самых светлых личностей, с которыми меня сталкивала судьба, - писал он впоследствии. - Он был олицетворением сердечной доброты, соединенной с огромным умом и всеобъемлющим знанием, между прочим, и музыки».
1868 год принес молодому композитору первый серьезный успех, открыл дорогу в блестящее будущее. 3 февраля была впервые исполнена Первая симфония «Зимние грезы». Дирижировал симфонией Н. Г. Рубинштейн.
В эти годы Чайковский довольно часто посещал Артистический кружок (Театральная пл., 2/7, дом перестр.). Он был тогда «центром, в котором собирались писатели, артисты Малого театра, музыканты и вообще люди, интересовавшиеся искусством и литературой... В Артистическом кружке П. И. сошелся довольно близко с А. Н. Островским, и знаменитый писатель всегда относился к нему с величайшим расположением; здесь же, вероятно, явилась мысль об опере «Воевода», для которой Островский охотно взялся сделать либретто из своей пьесы и внач. очень ревностно принялся за него, но потом другие работы постоянно отвлекали его, и два года спустя Чайковский сам с разрешения автора сделал конец». Работая над оперой, Чайковский посещал А. Н. Островского в его доме по Большому Николоворобьинскому переулку № 3-9 (не сохранился). Премьера «Воеводы» состоялась 30 января 1869 г. в Большом театре и имела большой успех. Автора много раз вызывали и поднесли ему лавровый венок.
В Артистическом кружке закрепились дружеские связи Чайковского с П. М. Садовским, который «относился с какой-то влюбленностью к молодому композитору». И он и А. Н. Островский были крупными знатоками народных песен. «Чайковский, - рассказывает Кашкин, - в нач. своей деятельности охотно пользовался народными песнями и для финала своей первой симфонии он взял песню «Цвели цветики»«. Он же вспоминает, что П. М. Садовский был «любителем народных русских песен, и раз или два нам пришлось слышать, как безукоризненно хорошо он их пел; это было, конечно, не в Кружке». Очевидно, Чайковский бывал у П. М. Садовского, жившего в эти годы в Мамоновском переулке (дом № 1, не сохранился).
В январе 1868 г. Чайковский знакомится с М. А. Балакиревым (1836-1910). В 1858 г. глава «Могучей кучки» восторженно писал В. В. Стасову, что первый же вечер в Москве провел «в Кремле, который, как и всегда, привел меня в восторг... В душе у меня родилось много прекрасных чувств... Тут я почувствовал с гордостью, что я - Русский». В 1858г. Балакирев жил в гостинице «Россия» (Кузнецкий мост, 7).
Чайковский часто встречался с М. А. Балакиревым в августе 1869 г. В этот приезд композитор остановился на Воздвиженке (дом № 5). В этом доме он работал над одним из своих популярнейших произведений - фортепианной фантазией «Исламей», которую посвятил Н. Г. Рубинштейну, ее первому исполнителю.
В это же время Рубинштейн и Чайковский переехали на Знаменку (дом № 14). В середине августа Чайковский устроил на новой квартире вечер, на котором присутствовали М. А. Балакирев, А. П. Бородин, бывш. тогда в Москве, поэт А. Н. Плещеев и Н. Д. Кашкин.
«Мы часто виделись... - рассказывает Кашкин, - М. А. Балакирев, Чайковский и я были большими любителями длинных прогулок пешком и совершали их иногда вместе. Помнится, что на одной из подобных прогулок М. А. предложил Чайковскому план увертюры «Ромео и Джульетта»... у меня воспоминание об этом связывается с воспоминанием о прелестном... дне, лесной зелени и больших соснах, среди которых мы шли». Можно предполагать, что это было в Сокольниках, которые в те годы славились своим сосновым лесом. Чайковский часто бывал в Сокольниках, а Кашкин и Ларош в середине 1860-х годов жили на даче недалеко отсюда, в Богородском. Рассказывая об этой беседе, Кашкин отмечает, что М. А. Балакирев ярко чувствовал «характер таланта Чайковского и находил, что предложенный сюжет вполне для него подходит... М. А. так убедительно и живо излагал предлагаемый им сюжет, что сумел немедленно возбудить пламень фантазии у молодого композитора». Первая редакция увертюры «Ромео и Джульетта» была закончена в ноябре 1869 г. В. В. Стасов считал ее произведением, полным «поэзии, страсти и силы».
В январе 1870 г. М. Балакирев приехал в Москву вместе с Н. А. Римским-Корсаковым. Они ежедневно встречались с Чайковским. В знак своего уважения к композитору Римский-Корсаков посвятил ему романс «Где ты, там мысль моя».
В нач. 1871 г., готовясь к первому кон.рту из собственных произведений, Чайковский напряженно работал над Первым квартетом (D=dur), который получил мировую известность. Кон.рт состоялся 16 марта в Малом зале Благородного собрания (Б. Дмитровка, 1). На нем присутствовал И. С. Тургенев, который весьма лестно отозвался о произведении Чайковского.
Чтобы создать себе подходящие условия для творческого труда, композитор в последних числах августа 1871 г., к большому огорчению Н. Г. Рубинштейна, переехал на отдельную квартиру на Спиридоновке, 9 (дом не сохранился). Здесь Чайковский работал над оперой «Опричник». В нач. сентября 1872 г. он поселился в доме № 46 на Кудринской пл.. В этом доме он написал музыку «Снегурочки».
«В 1873 г. Малый театр капитально ремонтировался... - вспоминает Н. Д. Кашкин. - Большой театр оставался единственным местом, где подвизались все три труппы: драматическая, оперная и балетная. Кажется, В. П. Бегичеву, бывшему тогда инспектором репертуара, пришла мысль поставить в Большом театре нечто вроде феерии, в которой бы участвовали все три труппы. С предложением написать такую пьесу обратились к А. Н. Островскому... а музыка была заказана П. И. Чайковскому... Весна уже наступила, а ее приближение всегда вызывало в Петре Ильиче восторженное, поэтическое настроение; он восхищался именно русской весной, когда природа просыпается от долгого, мертвенного сна зимы и все кругом меняет свой вид ...сочинение музыки к «весенней сказке» совпало с наступлением самой весны. Петр Ильич работал с необыкновенным увлечением... в три недели успел написать объемистую партитуру». Премьера «Снегурочки» состоялась 11 мая 1873 г. В спектакле были заняты лучшие силы московских театров. Из драматических артистов участвовали Г. Н. Федотова (Снегурочка), М. Н. Ермолова (Весна), Н. А. Никулина (Купава), И. В. Самарин (Царь Берендей), Н. И. Музиль (Бобыль Бакула); из оперных - Е. П. Кадмина (Лель) и А. М. Додонов (Дед Мороз).
В честь этого спектакля «консерваторский кружок, вместе с И. В. Самариным и, кажется, с Е. П. Кадминой, задумал сделать загородную прогулку, и по предложению Петра Ильича избрали местом Воробьевы горы. Был прелестный весенний день; сады села Воробьева белели от покрывших их цветов; все под впечатлением весны и «Снегурочки» находились в удивительно радостном, счастливом настроении... Н. Г. Рубинштейн устроил целый сельский праздник... начались песни и хороводы. Эта сцена осталась в памяти Петра Ильича, и воспоминание о ней пробудилось почти девять лет спустя, в теме для вариаций в фортепианном трио, посвященном памяти «великого артиста», то есть И. Г. Рубинштейна».
В нач. ноября 1873 г. Чайковский переехал на Малую Никитскую, 21. Здесь он закончил Второй квартет (F=dur) и начал работу над оперой «Кузнец Вакула».
В сентябре 1874 г. композитор вновь переезжает в дом № 35 (перестр.) по той же улице. Здесь у него провел неск. дней его приятель, поэт А. Н. Апухтин, на слова которого композитор написал ряд романсов. В этом доме Чайковский закончил оперу «Кузнец Вакула» и начал писать музыку к балету «Лебединое озеро», который был ему заказан дирекцией московских театров в мае 1875 г.
Значительно дольше Чайковский прожил в доме № 7 (дворовый флигель, не сохранился) по Крестовоздвиженскому переулку, где он поселился в ноябре 1875 г. Дом этот связан с весьма важным периодом в творческой биографии композитора. Здесь он закончил «Лебединое озеро», писал «Времена года», Третий квартет, а также посвященную С. И. Танееву фантазию «Франческа да Римини».
В декабре 1876 г. Чайковский познакомился с Л. Н. Толстым. 23 декабря он сообщал об этом сестре: «На днях здесь провел неск. дней граф Л. Н. Толстой. Он у меня был неск. раз и в том числе провел целых два вечера. Я ужасно польщен и горд интересом, который ему внушаю, и с своей стороны вполне очарован его идеальной личностью». По свидетельству брата композитора, «Петр Ильич просил Н. Рубинштейна устроить в консерватории музыкальный вечер исключительно для великого писателя. На этом вечере, между прочим, было исполнено анданте из D=дурного квартета, и при звуках его Лев Николаевич разрыдался при всех». «Может быть никогда в жизни я не был так польщен, - говорит Петр Ильич, - ...и тронут в моем авторском самолюбии, как когда Лев Толстой, слушая анданте моего квартета и сидя рядом со мною, залился слезами».
В мае 1877 г. певица Е. А. Лавровская, часто исполнявшая в кон.ртах романсы композитора, предложила ему взять сюжетом оперы «Евгения Онегина». Перечтя гениальное произведение Пушкина, Чайковский «...провел совершенно бессонную ночь, результатом которой был сценариум прелестной оперы с текстом Пушкина...». В разработке либретто принял участие также К. С. Шиловский. Приступив к работе, композитор писал: «Какая бездна поэзии в «Онегине»!»; «Текст Пушкина будет действовать на меня самым вдохновляющим образом».
Летом 1877 г. Чайковский поселился на неск. месяцев на Большой Никитской дом № 24 (не сохранился). Отсюда он уехал за границу, где продолжал напряженно работать над начатой оперой. В кон. октября он выслал московским друзьям первое действие. Прослушивание его состоялось на квартире Н. Г. Рубинштейна (Б. Никитская ул., 31, дом не сохранился). «С. И. Танеев играл на фортепиано, а мы следили по нотам, - вспоминает Н. Д. Кашкин. - Впечатление получилось огромное, какое-то захватывающее дух...».
Еще не начиная работать над оперой, Чайковский договорился с Н. Г. Рубинштейном, что «Евгений Онегин» будет поставлен как ученический спектакль Московской консерватории. Ставил оперу выдающийся актер, преподаватель консерватории И. В. Самарин, который, по словам Н. Д. Кашкина, «делал просто чудеса». Занимался с участниками спектакля и дирижировал оперой Н. Г. Рубинштейн, который был «влюблен в эту музыку». Генеральная репетиция состоялась 16 марта 1879 г. в Малом театре. Н. Д. Кашкин вспоминает об этом: «Все шло отлично, а чудная стройность и свежая звучность голосов молодого многочисленного хора производила просто чарующее впечатление... Очень много раз приходилось мне слышать оперу после, но все-таки более сильного впечатления, нежели на этой репетиции, я, кажется, не получал. Н. Г. Рубинштейн имел дар вселять в учащихся такое бодрое одушевление, такую уверенность в своих силах, что в исполнении у них иногда являлось истинно артистическое увлечение». На следующий день в Малом театре состоялся спектакль. Профессора Московской консерватории встретили Петра Ильича всеобщими рукоплесканиями и торжественно поднесли ему венок. В антрактах публика неоднократно вызывала автора. Так начала свое сценическое существование гениальная опера Чайковского.
Через два года (11 января 1881 г.) «Евгений Онегин» был поставлен в Большом театре. С первых же спектаклей оперу горячо полюбили широкие круги слушателей. Оправдались слова Чайковского: «Успех этой оперы должен начаться снизу, а не сверху». 12 ноября 1946 г. отмечался 1000-й спектакль «Евгения Онегина», бессменно идущего в Большом театре.
В июне 1878 г. композитор приезжал в Москву на неск. дней. Остановился он в Большой Московской гостинице на Воскресенской пл. (пл. Революции, 1). В сентябре композитор вернулся из поездки в Москву и вновь поселился в доме № 14 по Знаменке. Чтобы всецело отдаться творческой работе, Чайковский решает оставить консерваторию и передать свой класс С. И. Танееву. 6 октября состоялся его последний урок.
Отныне композитор живет главным образом за границей и в Подмосковье: Подушкино - 1883 г., Скобеево - 1884 г., Плещеево - 1884 г., Майданово -1885-1887 и 1891-1892 гг., Фроловское – 1888-1891 гг., Клин – 1892-1893 гг. Чудесная природа Подмосковья помогает раскрытию дарования композитора. Однако, живя в Подмосковье, он не порывает связей с любимой Москвой. Собираясь в 1884 г. приобрести небольшую усадьбу, он ставит условие, «чтобы Москва была у меня всегда под рукой».
В эти годы произведения Чайковского завоевывают всемирную известность. Он часто выступает как дирижер на собственных кон.ртах, устанавливает связи с передовыми деятелями европейской музыки. По его инициативе в феврале 1890 г. в Россию приезжает Антонин Дворжак (1841-1904). «Москва сумеет высказать Вам свою благодарность», - писал ему Чайковский. Авторский кон.рт выдающегося чешского композитора состоялся 27 февраля (Б. Дмитровка, 1). Московская пресса единодушно приветствовала замечательный национально-самобытный талант Дворжака, отметила глубину и мелодическое богатство его музыки. После кон.рта московские музыкальные круги устроили торжественное чествование своего музыкального собрата в зале «Славянского базара» (Никольская ул., 17). Дом № 28/2 на Спиридоновке, где останавливался Дворжак, не сохранился.
Находясь за границей, Чайковский никогда не терял связи с горячо любимой Родиной. По его словам, он «с детства, самого раннего, проникся неизъяснимой красотой характеристических черт русской народной музыки, ...я русский в полнейшем смысле этого слова». В 1878 г. он пишет из Флоренции: «...я остаюсь и навеки останусь верен России... Я еще не встречал человека, более меня влюбленного в матушку Русь... Я страстно люблю русского человека, русскую речь, русский склад ума, русскую красоту лиц, русские обычаи».
Приезжая в Москву, Чайковский жил обычно в гостиницах. В 1879-1884 гг. он останавливался в своей излюбленной Кокоревской гостинице (Софийская наб., 34). «Как у меня хорошо... - писал он в 1880 г. - Я отворяю балкон и беспрестанно выхожу любоваться видом на Кремль». Здесь композитор работал над оперой «Мазепа», вносил изменения в партитуру «Орлеанской девы». Приехав в Москву в ноябре 1880 г. для переговоров о постановке «Евгения Онегина» в Большом театре, он жил в «Славянском базаре». В 1885-1886 и 1890-1893 гг. его приютом обычно была Большая Московская гостиница. В 1889 г. Чайковский сделал попытку поселиться в Москве и снял квартиру в Троицком переулке (Померанцев пер., 6, дом не сохранился). Однако, готовясь к напряженной работе над «Пиковой дамой», композитор вновь уехал из Москвы на неск. месяцев.
Так как связи Чайковского с москвичами были чрезвычайно обширны, то подробный перечень памятных мест, где он бывал в эти годы, потребовал бы специального исследования. Поэтому приходится ограничиться перечнем основных адресов. Общался он с Н. Д. Кашкиным, который в нач. 1880-х годов жил в Филипповском переулке, в доме № 12, а в нач. 1890-х годов - на Новинском бульваре (дом № 2). Композитор встречался с профессором Московской консерватории Н. А. Губертом, которого называл одним «из самых близких, старых и дорогих друзей моих» (Поварская ул., 3), поддерживал отношения с видным музыкальным педагогом Н. С. Зверевым (Ружейный пер., 5-7). Чайковский бывал у М. Н. Климентовой (Скатертный пер., 14, дом не сохранился), которая исполняла партию Татьяны в консерваторском спектакле. Прослушав ее на генеральной репетиции, он писал: «Татьяна - Климентова... приближается к моему идеалу». Она же впервые пела эту партию в Большом театре и там же исполняла партию Оксаны в опере «Черевички». Чайковский посещал художника В. Е. Маковского в Школе живописи, писавшего в 1882 г. его портрет; бывал на музыкальных вечерах С. М. Третьякова, члена дирекции Московского отделения Русского музыкального общества и известного собирателя картин. С. М. Третьяков владел домом № 6 на Пречистенском (Гоголевском) бульваре.
Последний раз Чайковский посетил Москву в 1893 г., приехав из Клина вечером 7 октября, и остановился в Большой Московской гостинице. На следующий день он был у С. И. Танеева, а затем поехал в консерваторию. Вечером 9 октября Чайковский уехал в Петербург. Здесь он скончался 25 октября.
Родился в селении при Камско-Воткинском з-де в Удмуртии. Его отец –Илья Чайковский (1795–1880) – инженер, был сыном Петра Чайки, который родился в 1745 году в селе Николаевка Полтавского полка, близ г. Полтавы.Чайковский происходил от православных шляхтичей Кременчугского уезда и был потомком известного на Украине казачьего рода Чаек. Семейное предание утверждало, что его прадед Федор Чайка (1695–1767) участвовал в Полтавской битве, и умер в чине сотника «от ран», хотя факт. он умер уже в старости в екатерининское время. Дед композитора, Петр, был вторым сыном Федора Чайки и его жены Анны (1717-?). Он учился в Киево-Могилянской академии, откуда в 1769 г. перевелся в Санкт-Петербургский военно-сухопутный госпиталь; в Киеве он «облагородил» свою фамилию, начав зваться Чайковским. С 1770 года на русско-турецкой войне (ученик лекаря, подлекарь, затем лекарь); в 1776 г. определен городовым лекарем в Кунгур, Пермского наместничества; в 1782 году переведен в Вятку, два года спустя произведен в штаб-лекари и затем пожалован дворянским званием. Впоследствии вышел в отставку, в 1795 г. назначен городничим в город Слободской, вскоре переведен оттуда в Глазов, где и занимал пост до смерти в 1818 году. В 1776 году он женился на 25-летней Анастасии Степановне Посоховой, незадолго перед тем лишившейся отца (ее отец, подпоручик, погиб под Кунгуром в стычке с пугачевцами; семейное предание назвало его комендантом Кунгура, якобы повешенным Пугачевым). У них было 11 детей. Илья, отец композитора, был десятым ребенком. Он, окончив Горный кадетский корпус в Петербурге, был зачислен на службу в Департамент горных и соляных дел. Овдовев после недолгого брака, в 1833 году женился на 20-летней Александре Андреевне Ассиер (1813-1854), внучке французского скульптора Мишеля-Виктора Асье (Michel Victor Acier), моделиста фарфоровой мануфактуры в Мейсене (Саксония), и дочери крупного таможенного чиновника Андрея Михайловича (Михаэля-Генриха-Максимилиана) Ассиера, приехавшего в Россию в качестве учителя французского и немецкого языка и в 1800 г. принявшего русское подданство. В 1837 году Илья Чайковский с молодой женой переехал на Урал, куда получил назначение на пост начальника Камско-Воткинского сталелитейного з-да. Петр был вторым ребенком в семье: в 1838 году родился его старший брат Николай, в 1842 году – сестра Александра (в замужестве Давыдова) и Ипполит. Братья-близнецы Анатолий и Модест появились на свет в 1850 году. Родители Петра любили музыку. Его мать играла на фортепиано и пела, в доме стоял механический орган – оркестрина, в исполнении которого маленький Петр впервые услышал «Дон Жуана» Моцарта. Пока семья жила в Воткинске, им часто доводилось слышать по вечерам мелодичные народные песни рабочих з-да и крестьян. Из письма гувернантки Фанни Дюрбах Петру Ильичу: «Я особенно любила тихие мягкие вечера в кон. лета… с балкона мы слушали нежные и грустные песни, только они одни нарушали тишину этих чудных ночей. Вы должны помнить их, никто из вас тогда не ложился спать. Если Вы запомнили эти мелодии, положите их на музыку. Вы очаруете тех, кто не сможет слышать их в вашей стране». В 1849 году семья переехала в город Алапаевск, а в 1850 году – в Санкт-Петербург. Чувствуя себя низшими по статусу из-за скромного происхождения, в 1850 году родители отправляют Чайковского в Императорское училище правоведения, находившееся вблизи от ул., ныне носящей имя композитора. Чайковский провел 2 года за границей, в 1300 км от родного дома, так как возраст поступления в училище составлял 12 лет. Для Чайковского разлука с матерью была очень сильной душевной травмой. В 1852 году, поступив в училище, он начал серьезно заниматься музыкой, которую преподавали факультативно. Чайковский был известен как неплохой пианист и хорошо импровизировал. С 16 лет начал уделять большее внимание музыке, занимаясь у известного педагога Луиджи Пиччоли; затем наставником будущего композитора стал Рудольф Кюндингер. Окончив училище в 1859 году, Чайковский получил чин титулярного советника и начал работать в Министерстве юстиции. В свободное от службы время посещал оперный театр, где на него сильное впечатление оказывали пост. опер Моцарта и Глинки. В 1861 году поступил в Музыкальные классы Русского музыкального общества, а после преобразования их в 1862 году в Петербургскую консерваторию стал одним из первых ее студентов по классу композиции. Его учителями в консерватории были Николай Иванович Заремба (теория музыки) и Антон Григорьевич Рубинштейн (оркестровка). По настоянию последнего он бросил службу и целиком отдался музыке. В 1865 году окончил курс консерватории с большой серебряной медалью, написав кантату на оду Шиллера «К радости»; другие его консерваторские работы – увертюра к пьесе Островского «Гроза» и танцы сенных девушек, включенные впоследствии в оперу «Воевода». По окончании консерватории, по приглашению Николая Рубинштейна, переехал в Москву, где получил место профессора классов свободного сочинения, гармонии, теории и инструментовки в только что основанной консерватории. В 1868 году впервые выступил в печати как музыкальный критик и познакомился с группой петербургских композиторов ― членов «Могучей кучки». Несмотря на разность творческих взглядов, между ним и «кучкистами» сложились дружеские отношения. У Чайковского проявляется интерес к программной музыке, и по совету главы «Могучей кучки» Милия Балакирева он пишет увертюру-фантазию «Ромео и Джульетта» по одноименной трагедии Шекспира (1869), а критик В. В. Стасов подсказал ему замысел симфонической фантазии «Буря» (1873). В том же году познакомился с Дезире Арто. Он посвятил ей Романс op. 5 и, как утверждается, закодировал ее имя в текстах «Кон.рта для фортепиано с оркестром № 1» и симфонической поэмы «Фатум». Они планировали пожениться, но 15 сентября 1869 года Дезире неожиданно вышла замуж за испанского певца-баритона Мариано Падилью-и-Рамоса. Спустя 19 лет, в октябре 1888 года, Чайковский по просьбе Дезире написал Шесть романсов Op. 65. 1870-е годы в творчестве Чайковского ― период творческих исканий; его привлекают историческое прошлое России, русский народный быт, тема человеческой судьбы. В это время он пишет такие сочинения, как оперы «Опричник» и «Кузнец Вакула», музыка к драме Островского «Снегурочка», балет «Лебединое озеро», Вторая и Третья симфонии, фантазия «Франческа да Римини», Первый фортепианный кон.рт, Вариации на тему рококо для виолончели с оркестром, три струнных квартета и другие. К этому же периоду относится написанная по заказу организационного комитета Политехнической выставки кантата «В память 200-летия рождения Петра Великого» на слова Я. П. Полонского; она была впервые исполнена 31 мая 1872 года на Троицком мосту в Кремле под специально построенным навесом (дирижер К. Ю. Давыдов, солист А. М. Додонов). С 1872 по 1876 год работал музыкальным критиком в газете «Русские ведомости», имевшей репутацию лево-либерального органа печати. В июле 1877 года, увлекшись сочинением оперы «Евгений Онегин», импульсивно женился на бывшей консерваторской студентке Антонине Милюковой, которая была младше его на 8 лет. Брату он писал, что одной из целей женитьбы является избавление об обвинений в гомосексуальности: «я хотел бы женитьбой или вообще гласной связью с женщиной зажать рты всякой презренной твари, мнением которой я вовсе не дорожу, но которая может причинить огорчения людям, мне близким». Однако, гомосексуальность композитора стала причиной того, что брак через неск. недель распался, по мнению ряда искусствоведов этот факт биографии имел отражение в его творчестве. В силу различных обстоятельств супруги так и не смогли никогда развестись и жили раздельно. В 1878 году оставил пост в Московской консерватории и уехал за границу. Моральную и материальную поддержку ему в этот период оказала Надежда фон Мекк, с которой Чайковский в 1876―1890 годы вел обширную переписку, но никогда не встречался. Фон Мекк посвящена одна из работ Чайковского этого периода ― Четвертая симфония (1877). В 1880 году за увертюру «1812 год» Чайковский получил орден Святого Владимира I степени. В мае 1881 года обратился с просьбой о выдаче ему из казенных сумм трех тысяч рублей серебром заимообразно: «то есть, чтобы долг мой казне постепенно погашался причитающейся мне из дирекции Императорских театров поспектакльной платой». Просьба была адресована императору Александру III, но само письмо было направлено обер-прокурору Святейшего Синода К. П. Победоносцеву – ввиду того, что последний был «единственный из приближенных к Государю сановников, которому я имею честь быть лично известным». Чайковский пояснял причину своего обращения следующим образом: «Сумма эта освободила бы меня от долгов (сделанных по необходимости как моей собственной, так и некоторых моих близких) и возвратила бы мне тот душевный мир, которого жаждет душа моя». По докладу обер-прокурора, император переслал Победоносцеву для Чайковского 3 тысячи рублей в безвозвратное пособие. Чайковский благодарил императора и Победоносцева; последнему, в частности, писал: «<…> Я глубоко тронут той формой, в которой выразилось внимание Государя к моей просьбе. <…> словами так трудно выразить то чувство умиления и любви, которое возбуждает во мне Государь.» В середине 1880-х Чайковский возвращается к активной музыкально-общественной деятельности. В 1885 году его избирают директором Московского отделения РМО. Музыка Чайковского получает известность в России и за границей. Последние годы своей жизни композитор провел в Клину, Московской области, где сейчас находится Государственный дом-музей П. Чайковского. С кон. 1880-х годов выступал как дирижер в России и за рубежом. Кон.ртные поездки укрепили творческие и дружеские связи Чайковского с западноевропейскими музыкантами, среди которых ― Ганс фон Бюлов, Эдвард Григ, Антонин Дворжак, Густав Малер, Артур Никиш, Камиль Сен-Санс и др. Весной 1891 года Чайковский совершает поездку в США. В качестве дирижера своих произведений с сенсационным успехом он выступил в Нью-Йорке, Балтиморе и Филадельфии (подробное описание этого путешествия сохранилось в дневниках композитора). В Нью-Йорке он дирижировал Нью-йоркским симфоническим оркестром на открытии Карнеги-холла. В последний раз в жизни Чайковский встал за дирижерский пульт в Петербурге за девять дней до своей кончины ― 16 октября (28 октября по новому стилю) 1893 года. Во втором отделении этого кон.рта впервые прозвучала его Шестая, «Патетическая» симфония. Несмотря на факт (неудачной) женитьбы, Чайковский был ярко выраженным гомосексуалом (как и его брат Модест). В семье Чайковского считали, что первый гомосексуальный опыт Чайковский пережил в училище, в 13-летнем возрасте со своим однокашником, будущим поэтом А. Н. Апухтиным (сам Апухтин тогда уже был в связи с классным наставником). Гомосексуальные эфебофилические наклонности Чайковского были известны современникам. Еще в 1862 г. Чайковский в компании друзей-правоведов, включая Апухтина, попал в какой-то гомосексуальный скандал в петербургском ресторане «Шотан», в результате которого они, по выражению Модеста Чайковского, «были ославлены на весь город в качестве бугров <гомосексуалистов>«. В письме брату Модесту от 29.08.1878 г. он отмечает соответствующий намек в фельетоне о нравах Консерватории, появившемся в «Новом Времени», и с сокрушением пишет: «Моя бугрская репутация падает на всю Консерваторию, и оттого мне еще стыднее, еще тяжелее». Впоследствии А. Амфитеатров, пытавшийся разобраться в этом вопросе, опрашивая близких к Чайковскому людей, пришел выводу, что Чайковскому был свойственен «гомосексуализм духовный, идеальный, платонический эфебизм. <…> Вечно окруженный молодыми друзьями, он вечно же нежно возился с ними, привязываясь к ним и привязывая их к себе любовью, более страстною, чем дружеская или родственная. Один из таких платонических эфебов Чайковского в Тифлисе даже застрелился с горя, когда друг-композитор покинул город. Друзей-юношей и отроков мы при Чайковском можем насчитать много, любовницы – ни одной». Письма Чайковского, прежде всего Модесту, содержат откровенные признания. Так, в письме брату (4.05.1877) он признается в жгучей ревности к своему ученику, 22-летнему скрипачу Иосифу (Эдуарду-Иосифу) Котеку, из-за того что у последнего разгорелся роман с певицей Зинаидой Эйбоженко. При этом, в письме Модесту от 19.01. 1877 г. Чайковский, исповедуясь в своей влюбленности в Котека, вместе с тем подчеркивает, что не хочет выходить за пределы чисто платонических отношений. Сильной гомосексуальной привязанностью последних лет Чайковского считается его племянник Владимир (Боб) Давыдов, которому Чайковский посвятил Шестую симфонию, которого он сделал сонаследником и которому передал право на отчисления доходов за сценическое исполнение своих сочинений. В последние годы жизни Чайковского он сам, Модест, Боб и молодой Владимир Аргутинский-Долгоруков («Арго») составляли тесный кружок, в шутку прозвавший себя «четвертой сюитой». Однако Чайковский не ограничивался людьми своего круга: как явствует из дневника, на протяжении всего 1886 г. он состоял в связи с извозчиком по имени Иван. Ряд исследователей считает гомосексуальными также отношения Чайковского со своими слугами, братьями Михаилом и Алексеем («Ленькой») Софроновыми, которым он также писал нежные письма. В дневниках Чайковского за время его пребывания в Клину можно найти многочисленные записи эротического характера о крестьянских детях, которых он, по выражению Александра Познанского «развращал подарками», однако, по мнению Познанского, эротизм Чайковского в отношении их носил платонический, «эстетически-умозрительный» характер и был далек от желания физического обладания. Исследовавший письма Чайковского В. С. Сок.в отмечает, что в 70-е годы Чайковский страдал от своих сексуальных наклонностей и пытался бороться с ними («Если есть малейшая возможность, старайся не быть бугром. Это весьма грустно» – пишет он например Модесту в 1870 г.; «Бугроманство и педагогия не могут ужиться» – констатирует в 1876-м); однако в последнее десятилетие его жизни, как отмечает В. С. Сок.в, «было найдено счастливое душевное равновесие – после бесплодных попыток борьбы со своей природой». «…после истории с женитьбой, я наконец начинаю понимать, что ничего нет бесплоднее, как хотеть быть не тем, чем я есть по своей природе» – пишет Чайковский брату Анатолию 13/25 февраля 1878 г. Н. Берберова отмечает, что «тайна» Чайковского стала широко известна после 1923 г., когда был опубликован дневник композитора кон. 80-х гг., переведенный на европейские языки; это совпало с пересмотром взглядов на гомосексуальность в европейском обществе. Вечером 31 октября 1893 года совершенно здоровый Чайковский посетил элитный петербургский ресторан Лейнера на углу Невского просп.а и наб. Мойки, где пробыл примерно до двух часов ночи. Во время одного из заказов он потребовал принести ему холодной воды. Несмотря на неблагоприятную эпидемиологическую ситуацию в городе по холере, Чайковскому подали некипяченую воду, которую он и выпил. Утром 1 ноября композитор почувствовал себя плохо и вызвал врача, который установил диагноз холеры. Болезнь протекала тяжело, и Чайковский скончался в 3 часа пополуночи 25 октября (6 ноября) 1893 года от холеры «неожиданно и безвременно» в квартире своего брата Модеста, в доме 13 на Малой Морской улице. Распоряжение похоронами, с Высочайшего соизволения, было возложено на дирекцию Императорских театров, что явилось «примером единственным и вполне исключительным». Вынос тела и погребение состоялись 28 октября (9 ноября) 1893 года; все расходы на погребение император Александр III повелел покрыть «из Собственых сумм Его Величества». Отпевание в Казанском соборе совершил епископ Нарвский Никандр (Молчанов); пел хор певчих Казанского собора и хор Императорской русской оперы; «стены собора не могли вместить всех, желавших помолиться за упокой души Петра Ильича». В похоронах принимали участие два члена императорской фамилии: принц Александр Ольденбургский (попечитель Училища правоведения) и великий князь Константин Константинович. Похоронен в Александро-Невской лавре в Некрополе мастеров искусств. После смерти Чайковского возник слух о его «скрытом самоубийстве» якобы в страхе перед преследованием за гомосексуализм. Н. Берберова отмечает распространение этих слухов в эмиграции, при чем считает, что их распространяло потомство Н.А.Римского-Корсакова. Она же приводит мнение присутствовавшего при смерти Чайковского В.Н.Аргутинского-Долгорукого, который приписывает этот слух мести девиц Пургольд (т.е. Н.Н.Римской-Корсаковой и ее сестры певицы А.Н.Молас) за провал их матримониальных планов в отношении Чайковского. В 1980-х гг. легенду поддержали публикации эмигрировавшей в США советского музыковеда А.А.Орловой, ссылавшейся на сведения, слышанные от людей старшего поколения. Согласно легенде, Чайковский якобы выпил мышьяк (симптомы отравления которым схожи с холерными) по приговору «суда чести» своих однокашников по Училищу правоведения, которые возмутились его домогательствами к малолетнему племяннику близкого к царю графа Стенбок-Фермора, что спровоцировало жалобу царю, и потребовали от него покончить с собой во имя чести Училища, во избежание публичного скандала и уголовного наказания. Эту легенду специально разобрал и опроверг сотрудник Йельского университета Александр Познанский. Он опровергает легенду как подробно известной хронологией последних дней Чайковского, так и теми соображениями, что на гомосексуализм в российских верхах смотрели в высшей степени снисходительно (тем более что гомосексуалами были и некоторые члены императорской фамилии), а Училище правоведения, выпускники которого якобы возмутились гомосексуализмом Чайковского, было широко известно своими гомосексуальными нравами. Н.Н.Берберова считает, что сюжет легенды, согласно которой скандал разразился из-за знакомства Чайковского на пароходе с 13-летним племянником графа Стенбок-Фермора, воспроизводит реально наделавшую шуму историю дружбы Чайковского (именно на пароходе) с 14-летним Володей Склифософским (сыном хирурга) в апреле 1889 г.
Деятельность Н. Рубинштейна имела громадное значение для творческой судьбы П. И. Чайковского. «Я бы, конечно, никогда не сделал себе имени, если бы у меня не был под рукой такой превосходный истолкователь, как ты», - писал ему в 1878 г. великий русский композитор. «Между ними образовался род взаимодействия... - отмечает Н. Д. Кашкин. - Никакие другие композиции не вызывали в Рубинштейне такого напряжения всех его артистических сил при исполнении, как всякое новое сочинение Чайковского, и последний едва ли приобрел так скоро свою известность, если бы не имел возле себя друга и артиста, всеми силами души готового содействовать его успеху. Чайковский умел это ценить и с своей стороны сделался преданнейшим его другом и помощником в делах консерватории и Музыкального общества; только смерть Рубинштейна положила конец этой обоюдной привязанности, и Чайковский в своем фортепианном трио («Памяти великого художника», 1882 г.) воздвиг своему другу такой памятник, какого удостоивались немногие из музыкантов».
П. И. Чайковский (1840-1893), окончив Петербургскую консерваторию, переехал в Москву по приглашению Рубинштейна. Здесь он приступил к занятиям в музыкальных классах, а затем в консерватории. По свидетельству Н. Д. Кашкина, «Москва, как город, не понравилась на первое время ее будущему поклоннику. Правда, он придавал большое значение памятникам московской старины, восхищался живописными видами Кремля и других частей города, но его грязные топкие тротуары, отсутствие удобств для людей с очень небольшими средствами его возмущали».
В Москве Чайковский сразу же встретил ту творческую атмосферу, которая помогла развитию его дарования, обеспечила успех его произведениям. В 1878 г. он писал Н. Г. Рубинштейну: «...я никогда не променяю Москву, нашу консерваторию и всех вас на другое местопребывание». Он считал, что «неразрывно связан на всю жизнь с консерваторией... я не могу теперь жить иначе как в Москве и среди вас». По определению Н. Д. Кашкина, «отношения Петра Ильича и ближайших к нему по консерватории людей заходили за пределы простой, обыкновенной дружбы; общность интересов в занятиях, наполнявших их жизнь, и взаимное доверие порождали такую тесную связь, какую можно сравнить разве с ближайшей родственной, и едва ли эта связь не была главною причиной, почему Петр Ильич считал Москву как бы своей родиной, своим естественным убежищем, куда он всегда возвращался как домой после своих странствований по различным местам Европы и России». Сейчас Московская консерватория, которой Чайковский отдал столько творческих сил, носит имя великого русского композитора.
Приехав в Москву 6 января 1866 г., композитор остановился в Кокоревской гостинице (Софийская наб., 34), но на следующий же день, по настоянию Н. Г. Рубинштейна, поселился у него, в доме Воейковой на Моховой. Осенью 1866 г., в связи с открытием консерватории, Чайковский переехал вместе с П. Г. Рубинштейном на Воздвиженку. Как уже отмечалось выше, эта квартира была мало приспособлена для творческих трудов. Тогда композитор, по словам Н. Д. Кашкина, избрал «удобное для занятий композицией место и притом место в высшей степени оригинальное. Тогда существовал против манежа на Неглинной трактир «Великобритания», бывш. в 50-х годах главным местом студенческих собраний...». Пользуясь тем, что утром в этом трактире посетители обыкновенно отсутствовали, молодой композитор, «сидя за чаем, с карандашом и нотною бумагой в руках... набросал эскизы неск. из своих первых сочинений». Здесь, в частности, Чайковский работал над второй редакцией Увертюры (F=dur), исполненной 4 марта 1866 г. в бенефисном кон.рте Н. Г. Рубинштейна. Это первое публичное исполнение произведения Чайковского в Москве привлекло к нему большое внимание музыкальных кругов.
В Москве Чайковский завязывает ряд дружеских связей, сохранившихся в течение всей его жизни. В январе 1866 г. он пишет, что «довольно коротко уже сошелся» с Н. Д. Кашкиным. Преподаватель в консерватории, теоретик музыки Кашкин одним из первых приветствовал творчество Чайковского и произведения композиторов «Могучей кучки». На квартире Кашкина часто собирались профессора Московской консерватории. В 1867-1868 гг. он жил в доме № 9 по Гагаринскому переулку (не сохранился); отсюда переехал на Остоженку, 4; в нач. 1870-х годов жил в Гранатном переулке, 5 (дом не сохранился); с кон. 1874 г. - в доме № 5 по Калашному переулку.
Близко знавший Чайковского в первые годы его жизни в Москве Н. Д. Кашкин вспоминает, что «вечером П. И. ...не работал, а потому проводил время либо в гостях, либо в театре. Любезные свойства характера, которые он сохранил до кон. дней, привлекали к нему всех, кому случалось приходить с ним в соприкосновение, вследствие чего круг его московских знакомств быстро расширялся... он предпочитал провести вечер у меня или у П. И. Юргенсона». Юргенсон был владельцем крупнейшего в России нотного издательства, он выпустил в свет большинство произведений Чайковского.
Юргенсон жил на Большой Дмитровке дом № 20 (не сохранился); в 1870-х годах переехал на Кузнецкий мост (ныне здесь сквер); зимой 1881/82 г. купил дом в Колпачном переулке (№ 9), где поместил и свою нотопечатню. Чайковский постоянно бывал здесь у П. И. Юргенсона.
В близких отношениях был Чайковский с преподавателем теории музыки в Московской консерватории, чутким музыкальным критиком Г. А. Ларошем. Они вместе учились в Петербугской консерватории, вместе жили у Н. Г. Рубинштейна, когда Ларош переехал в Москву (конец 1866 г.). «П. И. всегда чувствовал к Г. А. Ларошу большую привязанность... - отмечает Н. Д. Кашкин, - поэтому переселение такого дорогого ему человека в Москву увеличило в его глазах ее притягательную силу, и он постепенно делался все более и более москвичом, каким и сошел в могилу».
Иногда собрания консерваторского кружка устраивались у А. И. Дюбюка (1812-1897), бывш. в 1866-1872 гг. профессором консерватории. Романсы и песни Дюбюка были популярны в то время. Любимый ученик Д. Фильда, он обладал виртуозной техникой. В знак своего восхищения исполнительским искусством Дюбюка Чайковский посвятил ему в 1870 г. «Салонную мазурку». Учениками композитора были М. А. Балакирев, Н. С. Зверев, Н. Д. Кашкин, Г. А. Ларош. С кон. 1860-х годов Дюбюк жил в Большом Успенском переулке (Б. Могильцевский, 8, дом не сохранился).
Весной 1866 г. состоялось знакомство Чайковского с семейством Шиловских, которое быстро перешло в дружбу. Он посещает их дом на Тверской, бывает в подмосковной усадьбе Глебово (5 килом от ст. Ново-Иерусалимская, Калининской ж/д). У Шиловских Чайковский встречается с А. С. Даргомыжским.
В ноябре того же года композитор знакомится с В. Ф. Одоевским. «Это одна из самых светлых личностей, с которыми меня сталкивала судьба, - писал он впоследствии. - Он был олицетворением сердечной доброты, соединенной с огромным умом и всеобъемлющим знанием, между прочим, и музыки».
1868 год принес молодому композитору первый серьезный успех, открыл дорогу в блестящее будущее. 3 февраля была впервые исполнена Первая симфония «Зимние грезы». Дирижировал симфонией Н. Г. Рубинштейн.
В эти годы Чайковский довольно часто посещал Артистический кружок (Театральная пл., 2/7, дом перестр.). Он был тогда «центром, в котором собирались писатели, артисты Малого театра, музыканты и вообще люди, интересовавшиеся искусством и литературой... В Артистическом кружке П. И. сошелся довольно близко с А. Н. Островским, и знаменитый писатель всегда относился к нему с величайшим расположением; здесь же, вероятно, явилась мысль об опере «Воевода», для которой Островский охотно взялся сделать либретто из своей пьесы и внач. очень ревностно принялся за него, но потом другие работы постоянно отвлекали его, и два года спустя Чайковский сам с разрешения автора сделал конец». Работая над оперой, Чайковский посещал А. Н. Островского в его доме по Большому Николоворобьинскому переулку № 3-9 (не сохранился). Премьера «Воеводы» состоялась 30 января 1869 г. в Большом театре и имела большой успех. Автора много раз вызывали и поднесли ему лавровый венок.
В Артистическом кружке закрепились дружеские связи Чайковского с П. М. Садовским, который «относился с какой-то влюбленностью к молодому композитору». И он и А. Н. Островский были крупными знатоками народных песен. «Чайковский, - рассказывает Кашкин, - в нач. своей деятельности охотно пользовался народными песнями и для финала своей первой симфонии он взял песню «Цвели цветики»«. Он же вспоминает, что П. М. Садовский был «любителем народных русских песен, и раз или два нам пришлось слышать, как безукоризненно хорошо он их пел; это было, конечно, не в Кружке». Очевидно, Чайковский бывал у П. М. Садовского, жившего в эти годы в Мамоновском переулке (дом № 1, не сохранился).
В январе 1868 г. Чайковский знакомится с М. А. Балакиревым (1836-1910). В 1858 г. глава «Могучей кучки» восторженно писал В. В. Стасову, что первый же вечер в Москве провел «в Кремле, который, как и всегда, привел меня в восторг... В душе у меня родилось много прекрасных чувств... Тут я почувствовал с гордостью, что я - Русский». В 1858г. Балакирев жил в гостинице «Россия» (Кузнецкий мост, 7).
Чайковский часто встречался с М. А. Балакиревым в августе 1869 г. В этот приезд композитор остановился на Воздвиженке (дом № 5). В этом доме он работал над одним из своих популярнейших произведений - фортепианной фантазией «Исламей», которую посвятил Н. Г. Рубинштейну, ее первому исполнителю.
В это же время Рубинштейн и Чайковский переехали на Знаменку (дом № 14). В середине августа Чайковский устроил на новой квартире вечер, на котором присутствовали М. А. Балакирев, А. П. Бородин, бывш. тогда в Москве, поэт А. Н. Плещеев и Н. Д. Кашкин.
«Мы часто виделись... - рассказывает Кашкин, - М. А. Балакирев, Чайковский и я были большими любителями длинных прогулок пешком и совершали их иногда вместе. Помнится, что на одной из подобных прогулок М. А. предложил Чайковскому план увертюры «Ромео и Джульетта»... у меня воспоминание об этом связывается с воспоминанием о прелестном... дне, лесной зелени и больших соснах, среди которых мы шли». Можно предполагать, что это было в Сокольниках, которые в те годы славились своим сосновым лесом. Чайковский часто бывал в Сокольниках, а Кашкин и Ларош в середине 1860-х годов жили на даче недалеко отсюда, в Богородском. Рассказывая об этой беседе, Кашкин отмечает, что М. А. Балакирев ярко чувствовал «характер таланта Чайковского и находил, что предложенный сюжет вполне для него подходит... М. А. так убедительно и живо излагал предлагаемый им сюжет, что сумел немедленно возбудить пламень фантазии у молодого композитора». Первая редакция увертюры «Ромео и Джульетта» была закончена в ноябре 1869 г. В. В. Стасов считал ее произведением, полным «поэзии, страсти и силы».
В январе 1870 г. М. Балакирев приехал в Москву вместе с Н. А. Римским-Корсаковым. Они ежедневно встречались с Чайковским. В знак своего уважения к композитору Римский-Корсаков посвятил ему романс «Где ты, там мысль моя».
В нач. 1871 г., готовясь к первому кон.рту из собственных произведений, Чайковский напряженно работал над Первым квартетом (D=dur), который получил мировую известность. Кон.рт состоялся 16 марта в Малом зале Благородного собрания (Б. Дмитровка, 1). На нем присутствовал И. С. Тургенев, который весьма лестно отозвался о произведении Чайковского.
Чтобы создать себе подходящие условия для творческого труда, композитор в последних числах августа 1871 г., к большому огорчению Н. Г. Рубинштейна, переехал на отдельную квартиру на Спиридоновке, 9 (дом не сохранился). Здесь Чайковский работал над оперой «Опричник». В нач. сентября 1872 г. он поселился в доме № 46 на Кудринской пл.. В этом доме он написал музыку «Снегурочки».
«В 1873 г. Малый театр капитально ремонтировался... - вспоминает Н. Д. Кашкин. - Большой театр оставался единственным местом, где подвизались все три труппы: драматическая, оперная и балетная. Кажется, В. П. Бегичеву, бывшему тогда инспектором репертуара, пришла мысль поставить в Большом театре нечто вроде феерии, в которой бы участвовали все три труппы. С предложением написать такую пьесу обратились к А. Н. Островскому... а музыка была заказана П. И. Чайковскому... Весна уже наступила, а ее приближение всегда вызывало в Петре Ильиче восторженное, поэтическое настроение; он восхищался именно русской весной, когда природа просыпается от долгого, мертвенного сна зимы и все кругом меняет свой вид ...сочинение музыки к «весенней сказке» совпало с наступлением самой весны. Петр Ильич работал с необыкновенным увлечением... в три недели успел написать объемистую партитуру». Премьера «Снегурочки» состоялась 11 мая 1873 г. В спектакле были заняты лучшие силы московских театров. Из драматических артистов участвовали Г. Н. Федотова (Снегурочка), М. Н. Ермолова (Весна), Н. А. Никулина (Купава), И. В. Самарин (Царь Берендей), Н. И. Музиль (Бобыль Бакула); из оперных - Е. П. Кадмина (Лель) и А. М. Додонов (Дед Мороз).
В честь этого спектакля «консерваторский кружок, вместе с И. В. Самариным и, кажется, с Е. П. Кадминой, задумал сделать загородную прогулку, и по предложению Петра Ильича избрали местом Воробьевы горы. Был прелестный весенний день; сады села Воробьева белели от покрывших их цветов; все под впечатлением весны и «Снегурочки» находились в удивительно радостном, счастливом настроении... Н. Г. Рубинштейн устроил целый сельский праздник... начались песни и хороводы. Эта сцена осталась в памяти Петра Ильича, и воспоминание о ней пробудилось почти девять лет спустя, в теме для вариаций в фортепианном трио, посвященном памяти «великого артиста», то есть И. Г. Рубинштейна».
В нач. ноября 1873 г. Чайковский переехал на Малую Никитскую, 21. Здесь он закончил Второй квартет (F=dur) и начал работу над оперой «Кузнец Вакула».
В сентябре 1874 г. композитор вновь переезжает в дом № 35 (перестр.) по той же улице. Здесь у него провел неск. дней его приятель, поэт А. Н. Апухтин, на слова которого композитор написал ряд романсов. В этом доме Чайковский закончил оперу «Кузнец Вакула» и начал писать музыку к балету «Лебединое озеро», который был ему заказан дирекцией московских театров в мае 1875 г.
Значительно дольше Чайковский прожил в доме № 7 (дворовый флигель, не сохранился) по Крестовоздвиженскому переулку, где он поселился в ноябре 1875 г. Дом этот связан с весьма важным периодом в творческой биографии композитора. Здесь он закончил «Лебединое озеро», писал «Времена года», Третий квартет, а также посвященную С. И. Танееву фантазию «Франческа да Римини».
В декабре 1876 г. Чайковский познакомился с Л. Н. Толстым. 23 декабря он сообщал об этом сестре: «На днях здесь провел неск. дней граф Л. Н. Толстой. Он у меня был неск. раз и в том числе провел целых два вечера. Я ужасно польщен и горд интересом, который ему внушаю, и с своей стороны вполне очарован его идеальной личностью». По свидетельству брата композитора, «Петр Ильич просил Н. Рубинштейна устроить в консерватории музыкальный вечер исключительно для великого писателя. На этом вечере, между прочим, было исполнено анданте из D=дурного квартета, и при звуках его Лев Николаевич разрыдался при всех». «Может быть никогда в жизни я не был так польщен, - говорит Петр Ильич, - ...и тронут в моем авторском самолюбии, как когда Лев Толстой, слушая анданте моего квартета и сидя рядом со мною, залился слезами».
В мае 1877 г. певица Е. А. Лавровская, часто исполнявшая в кон.ртах романсы композитора, предложила ему взять сюжетом оперы «Евгения Онегина». Перечтя гениальное произведение Пушкина, Чайковский «...провел совершенно бессонную ночь, результатом которой был сценариум прелестной оперы с текстом Пушкина...». В разработке либретто принял участие также К. С. Шиловский. Приступив к работе, композитор писал: «Какая бездна поэзии в «Онегине»!»; «Текст Пушкина будет действовать на меня самым вдохновляющим образом».
Летом 1877 г. Чайковский поселился на неск. месяцев на Большой Никитской дом № 24 (не сохранился). Отсюда он уехал за границу, где продолжал напряженно работать над начатой оперой. В кон. октября он выслал московским друзьям первое действие. Прослушивание его состоялось на квартире Н. Г. Рубинштейна (Б. Никитская ул., 31, дом не сохранился). «С. И. Танеев играл на фортепиано, а мы следили по нотам, - вспоминает Н. Д. Кашкин. - Впечатление получилось огромное, какое-то захватывающее дух...».
Еще не начиная работать над оперой, Чайковский договорился с Н. Г. Рубинштейном, что «Евгений Онегин» будет поставлен как ученический спектакль Московской консерватории. Ставил оперу выдающийся актер, преподаватель консерватории И. В. Самарин, который, по словам Н. Д. Кашкина, «делал просто чудеса». Занимался с участниками спектакля и дирижировал оперой Н. Г. Рубинштейн, который был «влюблен в эту музыку». Генеральная репетиция состоялась 16 марта 1879 г. в Малом театре. Н. Д. Кашкин вспоминает об этом: «Все шло отлично, а чудная стройность и свежая звучность голосов молодого многочисленного хора производила просто чарующее впечатление... Очень много раз приходилось мне слышать оперу после, но все-таки более сильного впечатления, нежели на этой репетиции, я, кажется, не получал. Н. Г. Рубинштейн имел дар вселять в учащихся такое бодрое одушевление, такую уверенность в своих силах, что в исполнении у них иногда являлось истинно артистическое увлечение». На следующий день в Малом театре состоялся спектакль. Профессора Московской консерватории встретили Петра Ильича всеобщими рукоплесканиями и торжественно поднесли ему венок. В антрактах публика неоднократно вызывала автора. Так начала свое сценическое существование гениальная опера Чайковского.
Через два года (11 января 1881 г.) «Евгений Онегин» был поставлен в Большом театре. С первых же спектаклей оперу горячо полюбили широкие круги слушателей. Оправдались слова Чайковского: «Успех этой оперы должен начаться снизу, а не сверху». 12 ноября 1946 г. отмечался 1000-й спектакль «Евгения Онегина», бессменно идущего в Большом театре.
В июне 1878 г. композитор приезжал в Москву на неск. дней. Остановился он в Большой Московской гостинице на Воскресенской пл. (пл. Революции, 1). В сентябре композитор вернулся из поездки в Москву и вновь поселился в доме № 14 по Знаменке. Чтобы всецело отдаться творческой работе, Чайковский решает оставить консерваторию и передать свой класс С. И. Танееву. 6 октября состоялся его последний урок.
Отныне композитор живет главным образом за границей и в Подмосковье: Подушкино - 1883 г., Скобеево - 1884 г., Плещеево - 1884 г., Майданово -1885-1887 и 1891-1892 гг., Фроловское – 1888-1891 гг., Клин – 1892-1893 гг. Чудесная природа Подмосковья помогает раскрытию дарования композитора. Однако, живя в Подмосковье, он не порывает связей с любимой Москвой. Собираясь в 1884 г. приобрести небольшую усадьбу, он ставит условие, «чтобы Москва была у меня всегда под рукой».
В эти годы произведения Чайковского завоевывают всемирную известность. Он часто выступает как дирижер на собственных кон.ртах, устанавливает связи с передовыми деятелями европейской музыки. По его инициативе в феврале 1890 г. в Россию приезжает Антонин Дворжак (1841-1904). «Москва сумеет высказать Вам свою благодарность», - писал ему Чайковский. Авторский кон.рт выдающегося чешского композитора состоялся 27 февраля (Б. Дмитровка, 1). Московская пресса единодушно приветствовала замечательный национально-самобытный талант Дворжака, отметила глубину и мелодическое богатство его музыки. После кон.рта московские музыкальные круги устроили торжественное чествование своего музыкального собрата в зале «Славянского базара» (Никольская ул., 17). Дом № 28/2 на Спиридоновке, где останавливался Дворжак, не сохранился.
Находясь за границей, Чайковский никогда не терял связи с горячо любимой Родиной. По его словам, он «с детства, самого раннего, проникся неизъяснимой красотой характеристических черт русской народной музыки, ...я русский в полнейшем смысле этого слова». В 1878 г. он пишет из Флоренции: «...я остаюсь и навеки останусь верен России... Я еще не встречал человека, более меня влюбленного в матушку Русь... Я страстно люблю русского человека, русскую речь, русский склад ума, русскую красоту лиц, русские обычаи».
Приезжая в Москву, Чайковский жил обычно в гостиницах. В 1879-1884 гг. он останавливался в своей излюбленной Кокоревской гостинице (Софийская наб., 34). «Как у меня хорошо... - писал он в 1880 г. - Я отворяю балкон и беспрестанно выхожу любоваться видом на Кремль». Здесь композитор работал над оперой «Мазепа», вносил изменения в партитуру «Орлеанской девы». Приехав в Москву в ноябре 1880 г. для переговоров о постановке «Евгения Онегина» в Большом театре, он жил в «Славянском базаре». В 1885-1886 и 1890-1893 гг. его приютом обычно была Большая Московская гостиница. В 1889 г. Чайковский сделал попытку поселиться в Москве и снял квартиру в Троицком переулке (Померанцев пер., 6, дом не сохранился). Однако, готовясь к напряженной работе над «Пиковой дамой», композитор вновь уехал из Москвы на неск. месяцев.
Так как связи Чайковского с москвичами были чрезвычайно обширны, то подробный перечень памятных мест, где он бывал в эти годы, потребовал бы специального исследования. Поэтому приходится ограничиться перечнем основных адресов. Общался он с Н. Д. Кашкиным, который в нач. 1880-х годов жил в Филипповском переулке, в доме № 12, а в нач. 1890-х годов - на Новинском бульваре (дом № 2). Композитор встречался с профессором Московской консерватории Н. А. Губертом, которого называл одним «из самых близких, старых и дорогих друзей моих» (Поварская ул., 3), поддерживал отношения с видным музыкальным педагогом Н. С. Зверевым (Ружейный пер., 5-7). Чайковский бывал у М. Н. Климентовой (Скатертный пер., 14, дом не сохранился), которая исполняла партию Татьяны в консерваторском спектакле. Прослушав ее на генеральной репетиции, он писал: «Татьяна - Климентова... приближается к моему идеалу». Она же впервые пела эту партию в Большом театре и там же исполняла партию Оксаны в опере «Черевички». Чайковский посещал художника В. Е. Маковского в Школе живописи, писавшего в 1882 г. его портрет; бывал на музыкальных вечерах С. М. Третьякова, члена дирекции Московского отделения Русского музыкального общества и известного собирателя картин. С. М. Третьяков владел домом № 6 на Пречистенском (Гоголевском) бульваре.
Последний раз Чайковский посетил Москву в 1893 г., приехав из Клина вечером 7 октября, и остановился в Большой Московской гостинице. На следующий день он был у С. И. Танеева, а затем поехал в консерваторию. Вечером 9 октября Чайковский уехал в Петербург. Здесь он скончался 25 октября.
Комментариев нет:
Отправить комментарий