Лесков Николай (1831, с. Горохово Орловской области –1895, Петербург) родился в семье мелкого чиновника. Учился в Орловской гимназии. С 16 лет начал работать чиновником в Орле, затем в Киеве. Несколько лет был помощником управляющего крупными им.ями, много ездил по стране. В 1861 переселился в Петербур Писательскую деятельность начал со статей и фельетонов. В 60-еЛ. создает ряд прекрасных реалистических рассказов и повестей: «Погасшее дело» (1862), «Язвительный» (1863), «Житие одной бабы» (1863), «Леди Макбет Мценского уезда» (1865), «Воительница» (1866), пьесу «Расточитель» (1867) и др., в которых широко показана русская жизнь. В то же время одна из ранних статей Л. (1862) – о петербургских пожарах – послужила началом его длительной полемики с революционной демократией. Рассказ «Овцебык» (1863), романы «Некуда» (1864; под псевдонимом М. Стебницкий) и «Обойденные» (1865) направлены против «новых людей»; Л. пытается доказать тщетность и беспочвенность усилий революционного лагеря, создает шаржированные типы нигилистов – в повести «Загадочный чел.» (1870) и особенно в романе-пасквиле «На ножах» (1870–71). Сам Л. не считал себя антинигилистом, ссылаясь на то, что в его романах есть образы нигилистов идеальных. В сер. 70-х в мировоззрении Л. происходит заметный перелом. В повести «Смех и горе» (1871) он сатирически изображает социальную действительность царской России. В это время Л. начинает создавать целую галерею типов праведников – могучих духом, талантливых патриотов русской земли: роман «Соборяне» (1872), повести и рассказы «Очарованный странник», «Запечатленный ангел» (1873), «Несмертельный Голован» (1880), «Печерские антики» (1883), «Однодум» (1889) и др. Праведники Л. не сочувствователи, а борцы, отдающие себя людям; они – из самой гущи народной. М. Горький писал по этому поводу: «После злого романа «На ножах» литературное творчество Лескова сразу становится яркой живописью или, скорее, иконописью, – он начинает создавать для России иконостас ее святых и праведников. Он как бы поставил себе целью ободрить, воодушевить Русь, измученную рабством... В душе этого человв. странно соединялись уверенность и сомнение, идеализм и скептицизм». В творчестве Л. чрезвычайно сильны мотивы национальной самобытности русского народа, вера в его творческие силы: сатирическая повесть «Железная воля» (1876), «Сказ о тульском косом Левше и о стальной блохе» (1881) и др. Левша в «Сказе...» противостоит миру злых кукол, облеченных властью; и хотя судьба его трагична, моральная победа остается за ним. Необычайно оригинален и красочен язык «Сказа...». Герой переосмысливает комически и сатирически язык чуждой ему среды, трактует многие понятия по-своему, создает новые словосочетания. Тема гибели народных талантов на Руси с проникновенным лиризмом раскрыта Л. в повести «Тупейный художник» (1883). Сближение писателя с демократическим лагерем в 80–90-е19 в. усиливается. Л. идет по пути углубления критики социального строя царской России, подвергая пересмотру многие свои взгляды и убеждения. В рассказах «Чел. на часах» (1887), «Простое средство» (опубликованы 1917), «Административная грация» (опубликован 1934) и многих др. Л. раскрывает произвол государственного аппарата самодержавия, единение реакционных сил в борьбе с инакомыслящими. Много места уделяет Л. изображению морального облика буржуа: «Чертогон» (1879, под названием «Рождественский вечер у ипохондрика»), «Отборное зерно» (1884), «Грабеж» (1887), «Полунощники» (1891) и др. В жанре острой политической сатиры написаны повести «Зимний день» (1894), «Дама и фефела» (1894) и др. Но идеал Л. не революционер, а просветитель, пытающийся усовершенствовать общественный строй при помощи морального убеждения, пропаганды евангельских идеалов добра и справедливости. Последняя повесть Л. «Заячий ремиз» (1891–94, опубликована 1917) – сатира на политическую реакцию 80–90-хИспользуя средства гиперболы, гротеска и сатирической фантастики, Л. создает жуткую картину деятельности охранителей, помешавшихся на ловле «сицилистов». Л. тщательно изучал безбрежную стихию народного языка; его повествовательный стиль характеризуется использованием народных речений, жаргонных словечек, варваризмов и неологизмов, богатого лексикона вымышленных слов, сатирически переосмысливающих общепринятые понятия, Сплав литературного и народного языка образует неповторимо яркую и живую сказовую манеру Л., в которой образ раскрывается посредством его речевой характеристики. По повести Л. «Леди Макбет Мценского уезда» Д. Д. Шостакович создал одноименную оперу (1934; возобновлена в 1962 под названием «Катерина Измайлова»).
В Москве
Москвичом Лескова назвать сложно, но в нашем городе он Нек. время жил и вообще бывал.
В конце 1850-хНиколай принимал участие в коммерческих делах своего дяди, агронома и механика А. Шкотта, который жил в Леонтьевском переулке (дом № 15), где будущий писатель, вероятно, и останавливался, приезжая в Москву. Весной 1861 Лесков приехал в Москву, начав сотрудничать в «Русской речи». Журнал издавала писательница Евгения Тур, которая предоставила писателю флигель при доме, который снимала на Садовой-Кудринской, 23. Здесь он познакомился с Ф. Буслаевым, которому впоследствии посвятил рассказ «Некрещеный поп», с историками И. Забелиным и С. Соловьевым, беллетристами-народниками В. Слепцовым и А. Левитовым, описанными им в романе «Некуда». Летом Лесков жил на даче Салиас в Сокольниках (Старослободская улица, дом 8, не сохранился), а зимой переехал в Петербур И уже более в Москву не возвращался.
Гуманист. Родители были внешне верующими, но нецерковными (больше протестантом был отец, а мать – внешняя христианка – обрядоверка). И сам Л. тяготел к рассудочному восприятию христианских истин. Однако все слова Христа и истины Православия могут быть приняты только на уровне веры, а не рассудка. Иначе начинается неизбежно конфликт, шатания, ереси и т. п. А разум, конечно, все хочет понять, да только он падший – вот и понимание без веры и его очищения становится искаженным. У Л. в голове хаос и нагромождения всего: по его мнению, Бог Православия – это Бог корысти и глупости, в которого лучше не верить. А верить надо в Бога Диогена, Павла, Христа и Сократа (т. е. в синтетического). Вот это отсутствие системности, шатания и видны в произведениях и публицистике Л. Над Л. властвовала стихия, которая вела его то туда, то сюда (он сам писал, что он то верил в Бога, то отвергал Его, то снова находил и пр.). Потому и выхода из тягот жизни и противоречий он так и не нашел (потому что он искал истину, ведомый собственными страстями, а не пытаясь мирить их под руководством Христа). Все дела, которые люди делали без Бога и не для Него несли только гибель и разрушение. Все беды – от своеволия, которое обращается в неволю (в пребывание во власти дьявола).
Л. постоянно в своих романах сводил счеты со своими врагами, и писал о них ядовито-иронически. Он не мог ни с кем ужиться и все его гнали. У него часто все беспросветно плохо, суперкритика всего (никого не щадит и повсюду видит обманы, господство сильного над слабым, суету, интриги, глупость, беззакония, корысть, прикрываемую демагогией и пр.), хотя у самого вранья тоже хватало (что и вполне понятно при его стихийном мировоззрении). Он показал, что в безбожном мире не может быть никакого настоящего единства, постоянства убеждений, целей и действий (потому что нет правильных ориентиров). Он во всем видит плохое (доброго мало) и безблатно см.т на мир (чем еще более увеличивает зло) – он вообще не признавал всего чудесного и осмеивал его.
Мастерски изображал жизнь и быт народа, а также характеры людей, особенно русского духовенства. Причем увиденное Л. в Церкви не понравилось ему, навеяло печаль и грустные раздумья, заставило сделать мрачные выводы, а позднее привело его к полному пессимизму и отвержению Церкви и Православия как необходимых условий спасения; он считал, что не одна вера не обладает полнотой истины. Он отметил, что именно из духовных семинарий выходили многие нигилисты-революционеры и просто порочные священники. Тогда он разочаровался в Церкви (в которой застой и пороки) и решил, что без нее можно спастись (он приписал грехи отдельных людей всей Церкви, отождествил их), а спасения искать в себе – в своем самосовершенствовании, внутреннем состоянии, переживаниях. То есть «я» – становится критерием истины и опорой в спасении. Таковы все лесковские «праведники». При этом он считал себя православным, но остановился только на нравственной стороне хр-ва, т. е. в сфере душевных, а не духовных устремлений (это –нравственность в отрыве от личности Христа). Для него главным было – возвысить нравственные нормы хр-ва в людях, чтобы лучше устроить земную жизнь (а вовсе не спастись в вечности).
Лескова привлекали старообрядцы, но он понимал и бессодержательность «старой веры» и ее опасность.
Постепенно Л. начинает четко разделять Ц. на 2 части: ее духовное Тело и реальную церковную видимую повседневность (которую он потом отождествил с Ц.ю), в которой – одни беззакония. Он все больше уклоняется в ереси и синкретизм (объединяя Христа с Диогеном, Павлом и пр. и мысля единство как всесветлую вселенскую безликость), считает, что таинства для спасения не нужны, самостоятельно толкует Евангелие и пр. и даже вполне признает себя еретиком, писал, что стал «перевертнем» и не жжет «фимиама многим старым богам. Я разладил с церковностью. Вера христианская действует слишком мало для добра». Его не соблазнило противоречие между высотой церковного учения и неудачным его воплощением на практике у многих служителей Христа. Его увлекает проповедь любви во имя объединения всего человечества на разумных началах. Он считал, что время Церкви прошло: она временна и в этом противостоит вечному хр-ву. Итак, он четко разделял учение Христа и Ц. Христову. Он как бы хотел приспособить учение Христа к наилучшему обустройству земной жизни (постр.ию земного рая). И в этом отношении Лесков был всегда близок ЛНТ. Они осмысляли хр-во на душевном уровне, брали из хр-ва только мораль и отказывались от всего сверхъестественного. Поэтому, они он брали просто мораль и с помощью нее хотели спастись без помощи Церкви. Хр-во было для Лескова только вспомогательным средством для устроения земной жизни человв.. Его идеал – эвдемонический, ориентированный только на земное блаженство (вне духовности и спасения). Религия нужна только для подтверждения своего идеала построения земного счастья. Религиозный опыт заменяется моральными переживаниями и мораль становится над религией и именно она становится судьей религии. Но исполнение заповедей при таком мировоззрении ведет к гордыне и самоупоению своей праведностью, превознесению своей жизни над грешниками, полному упованию на себя, т. е. к гуманизму. Что мы и видим на примере описанных «праведников» Л. Поэтому он ненавидел «Катехизис» свт. Филарета и хотел, чтобы ЛНТ издал новый катехизис веры (очеловеченное» евангельское учение). Постепенно у Л. ненависть к Церкви распространилась и на православное вероучение – учеником Христа можно быть и вне Церкви и Православия, которые вообще препятствуют совершенствованию (надо же – эгоистически спасаться самому по своим критериям), т. е он отделил веру от Церкви, Православие «костерил» последними словами, как совершенно не соответствующее учению Христа. Т. е. он показал свою бесовскую одержимость во всей силе.
Незадолго до смерти он писал, что весь не умрет, но что-то духовное выйдет из его тела и будет жить вечной жизнью, а как это будет – никто не знает. Определенного познания о Боге в этой жизни составить нельзя – это когда-то очень далеко за гробом откроется.
В зрелом возрасте пришел в литературу Н. С. Лесков (1831-1895). По характеристике А. М. Горького, он писал «всегда о русском чел.е... его основная дума - дума не о судьбе лица, а о судьбе России». В конце 1850-хЛесков принимал участие в коммерческих делах своего дяди, агронома и механика А. Я. Шкотта. Эта работа, связанная с постоянными разъездами по стране, помогла ему глубже узнать Россию, ее быт и нравы, историю и язык. «Лесков пронзил всю Русь», - говорит о нем в «Климе Самгине» А. М. Горький. В Москве Шкотты владели домом № 15 в Леонтьевском переулке, где Лесков, вероятно, останавливался, приезжая в Москву.
С Москвой связано начало творческого пути писателя. Он переехал сюда весной 1861, начав сотрудничать в «Русской речи». Журнал издавала писательница Евгения Тур (Е. В. Салиас, сестра А. В. Сухово-Кобылина). Она предоставила Лескову небольшой флигель при доме, который снимала на Садовой-Кудринской, 23. В редакционном кружке молодой писатель познакомился с Ф. И. Буслаевым, которому впоследствии посвятил рассказ «Некрещеный поп», с историками И. Е. Забелиным и С. М. Соловьевым, с беллетристами-народниками В. А. Слепцовым и А. И. Левитовым, описанными им в романе «Некуда» как Белоярцев и Завулонов. Лето Лесков провел на даче Салиас в Сокольниках, в Старой слободке (Старослободская ул., 8, дом не сохранился), а зимой переехал в Петербург.
В Москве
Москвичом Лескова назвать сложно, но в нашем городе он Нек. время жил и вообще бывал.
В конце 1850-хНиколай принимал участие в коммерческих делах своего дяди, агронома и механика А. Шкотта, который жил в Леонтьевском переулке (дом № 15), где будущий писатель, вероятно, и останавливался, приезжая в Москву. Весной 1861 Лесков приехал в Москву, начав сотрудничать в «Русской речи». Журнал издавала писательница Евгения Тур, которая предоставила писателю флигель при доме, который снимала на Садовой-Кудринской, 23. Здесь он познакомился с Ф. Буслаевым, которому впоследствии посвятил рассказ «Некрещеный поп», с историками И. Забелиным и С. Соловьевым, беллетристами-народниками В. Слепцовым и А. Левитовым, описанными им в романе «Некуда». Летом Лесков жил на даче Салиас в Сокольниках (Старослободская улица, дом 8, не сохранился), а зимой переехал в Петербур И уже более в Москву не возвращался.
Мировоззрение
Гуманист. Родители были внешне верующими, но нецерковными (больше протестантом был отец, а мать – внешняя христианка – обрядоверка). И сам Л. тяготел к рассудочному восприятию христианских истин. Однако все слова Христа и истины Православия могут быть приняты только на уровне веры, а не рассудка. Иначе начинается неизбежно конфликт, шатания, ереси и т. п. А разум, конечно, все хочет понять, да только он падший – вот и понимание без веры и его очищения становится искаженным. У Л. в голове хаос и нагромождения всего: по его мнению, Бог Православия – это Бог корысти и глупости, в которого лучше не верить. А верить надо в Бога Диогена, Павла, Христа и Сократа (т. е. в синтетического). Вот это отсутствие системности, шатания и видны в произведениях и публицистике Л. Над Л. властвовала стихия, которая вела его то туда, то сюда (он сам писал, что он то верил в Бога, то отвергал Его, то снова находил и пр.). Потому и выхода из тягот жизни и противоречий он так и не нашел (потому что он искал истину, ведомый собственными страстями, а не пытаясь мирить их под руководством Христа). Все дела, которые люди делали без Бога и не для Него несли только гибель и разрушение. Все беды – от своеволия, которое обращается в неволю (в пребывание во власти дьявола).
Л. постоянно в своих романах сводил счеты со своими врагами, и писал о них ядовито-иронически. Он не мог ни с кем ужиться и все его гнали. У него часто все беспросветно плохо, суперкритика всего (никого не щадит и повсюду видит обманы, господство сильного над слабым, суету, интриги, глупость, беззакония, корысть, прикрываемую демагогией и пр.), хотя у самого вранья тоже хватало (что и вполне понятно при его стихийном мировоззрении). Он показал, что в безбожном мире не может быть никакого настоящего единства, постоянства убеждений, целей и действий (потому что нет правильных ориентиров). Он во всем видит плохое (доброго мало) и безблатно см.т на мир (чем еще более увеличивает зло) – он вообще не признавал всего чудесного и осмеивал его.
Мастерски изображал жизнь и быт народа, а также характеры людей, особенно русского духовенства. Причем увиденное Л. в Церкви не понравилось ему, навеяло печаль и грустные раздумья, заставило сделать мрачные выводы, а позднее привело его к полному пессимизму и отвержению Церкви и Православия как необходимых условий спасения; он считал, что не одна вера не обладает полнотой истины. Он отметил, что именно из духовных семинарий выходили многие нигилисты-революционеры и просто порочные священники. Тогда он разочаровался в Церкви (в которой застой и пороки) и решил, что без нее можно спастись (он приписал грехи отдельных людей всей Церкви, отождествил их), а спасения искать в себе – в своем самосовершенствовании, внутреннем состоянии, переживаниях. То есть «я» – становится критерием истины и опорой в спасении. Таковы все лесковские «праведники». При этом он считал себя православным, но остановился только на нравственной стороне хр-ва, т. е. в сфере душевных, а не духовных устремлений (это –нравственность в отрыве от личности Христа). Для него главным было – возвысить нравственные нормы хр-ва в людях, чтобы лучше устроить земную жизнь (а вовсе не спастись в вечности).
Лескова привлекали старообрядцы, но он понимал и бессодержательность «старой веры» и ее опасность.
Постепенно Л. начинает четко разделять Ц. на 2 части: ее духовное Тело и реальную церковную видимую повседневность (которую он потом отождествил с Ц.ю), в которой – одни беззакония. Он все больше уклоняется в ереси и синкретизм (объединяя Христа с Диогеном, Павлом и пр. и мысля единство как всесветлую вселенскую безликость), считает, что таинства для спасения не нужны, самостоятельно толкует Евангелие и пр. и даже вполне признает себя еретиком, писал, что стал «перевертнем» и не жжет «фимиама многим старым богам. Я разладил с церковностью. Вера христианская действует слишком мало для добра». Его не соблазнило противоречие между высотой церковного учения и неудачным его воплощением на практике у многих служителей Христа. Его увлекает проповедь любви во имя объединения всего человечества на разумных началах. Он считал, что время Церкви прошло: она временна и в этом противостоит вечному хр-ву. Итак, он четко разделял учение Христа и Ц. Христову. Он как бы хотел приспособить учение Христа к наилучшему обустройству земной жизни (постр.ию земного рая). И в этом отношении Лесков был всегда близок ЛНТ. Они осмысляли хр-во на душевном уровне, брали из хр-ва только мораль и отказывались от всего сверхъестественного. Поэтому, они он брали просто мораль и с помощью нее хотели спастись без помощи Церкви. Хр-во было для Лескова только вспомогательным средством для устроения земной жизни человв.. Его идеал – эвдемонический, ориентированный только на земное блаженство (вне духовности и спасения). Религия нужна только для подтверждения своего идеала построения земного счастья. Религиозный опыт заменяется моральными переживаниями и мораль становится над религией и именно она становится судьей религии. Но исполнение заповедей при таком мировоззрении ведет к гордыне и самоупоению своей праведностью, превознесению своей жизни над грешниками, полному упованию на себя, т. е. к гуманизму. Что мы и видим на примере описанных «праведников» Л. Поэтому он ненавидел «Катехизис» свт. Филарета и хотел, чтобы ЛНТ издал новый катехизис веры (очеловеченное» евангельское учение). Постепенно у Л. ненависть к Церкви распространилась и на православное вероучение – учеником Христа можно быть и вне Церкви и Православия, которые вообще препятствуют совершенствованию (надо же – эгоистически спасаться самому по своим критериям), т. е он отделил веру от Церкви, Православие «костерил» последними словами, как совершенно не соответствующее учению Христа. Т. е. он показал свою бесовскую одержимость во всей силе.
Незадолго до смерти он писал, что весь не умрет, но что-то духовное выйдет из его тела и будет жить вечной жизнью, а как это будет – никто не знает. Определенного познания о Боге в этой жизни составить нельзя – это когда-то очень далеко за гробом откроется.
В зрелом возрасте пришел в литературу Н. С. Лесков (1831-1895). По характеристике А. М. Горького, он писал «всегда о русском чел.е... его основная дума - дума не о судьбе лица, а о судьбе России». В конце 1850-хЛесков принимал участие в коммерческих делах своего дяди, агронома и механика А. Я. Шкотта. Эта работа, связанная с постоянными разъездами по стране, помогла ему глубже узнать Россию, ее быт и нравы, историю и язык. «Лесков пронзил всю Русь», - говорит о нем в «Климе Самгине» А. М. Горький. В Москве Шкотты владели домом № 15 в Леонтьевском переулке, где Лесков, вероятно, останавливался, приезжая в Москву.
С Москвой связано начало творческого пути писателя. Он переехал сюда весной 1861, начав сотрудничать в «Русской речи». Журнал издавала писательница Евгения Тур (Е. В. Салиас, сестра А. В. Сухово-Кобылина). Она предоставила Лескову небольшой флигель при доме, который снимала на Садовой-Кудринской, 23. В редакционном кружке молодой писатель познакомился с Ф. И. Буслаевым, которому впоследствии посвятил рассказ «Некрещеный поп», с историками И. Е. Забелиным и С. М. Соловьевым, с беллетристами-народниками В. А. Слепцовым и А. И. Левитовым, описанными им в романе «Некуда» как Белоярцев и Завулонов. Лето Лесков провел на даче Салиас в Сокольниках, в Старой слободке (Старослободская ул., 8, дом не сохранился), а зимой переехал в Петербург.
Комментариев нет:
Отправить комментарий