Николай Дурново - филолог - родился в Москве 23 октября (4 ноября) 1876. В 1895 окончил 6-ю гимназию с серебряной медалью и поступил на историко-филологический факультет Московского ун-та. За сочинение «Повесть об Акире Премудром» он удостоился золотой медали, а после завершения курса обучения был оставлен на кафедре русского языка и литературы. С нач. 1900-х нач. выходить работы Николая Дурново по славяно-русскому языкознанию, диалектологии, литературоведению, истории и палеографии. В 1902 году он избирается членом-корреспондентом Московского археологического общества, а позже становится приват-доцентом Московского ун-та; в 1910 переводится на кафедру русского языка и словесности Харьковского ун-та. В силу, может быть, простого незнания не принято считать Н. Дурново историком древнерусской литературы и фольклора. Между тем эти области составляли предмет научных интересов ученого. Его перу принадлежит обширная работа «К истории сказаний о животных в старинной русской литературе». В нач. 1900-х годов он издал ряд сочинений древнерусских книжников: «Приветство брачное» Сильвестра Медведева» (1904), «Легенда о заключенном бесе в византийской и старинной литературе» (1905), «Повесть о старце, просившем руки старшей дочери» (1905) и др. Дореволюционный период был плодотворным для Николая. Он выпустил неск. хрестоматий по истории русского и украинского языков, участвует в работе Московской диалектологической комиссии; в 1914 вместе с Д. Ушаковым и Н. Соквым опубликовал «Диалектологическую карту русского языка в Европе». Особое внимание ученый уделяет проблемам истории русского языка. В его курсах, читанных в Императорском Московском и Харьковском ун-тах, оттачивались методология и принципы будущих трудов в этой сфере. Изучение истории языка, по Дурново, есть «изучение тех последовательных изменений, каким подвергался язык со времен своего возникновения, и притом – изменений, как общих всему языку, т.е. всем говорящим на этом языке, так и касающихся отдельных говоров языка, т. к.дробление языка на диалекты есть тоже факт истории языка». Один из самых значительных трудов дореволюционного периода – «Очерк истории русского языка. Историческая морфология», где подробно рассматривался генезис форм склонения и спряжения. Будучи путешественником, он собрал материалы по великорусским говорам. «Главные мои интересы были направлены на изучение старинной литературы и устной словесности. В изучение языка я только начинал втягиваться, обрабатывая свои записи фольклорного характера, сделанные мною у себя в деревне – в Парфенках б. Рузского, теперь Воскресенского уезда Московской губ., затем в Калужской губ. Попутно с записями фольклорного материала я делал наблюдения и над разговорным языком. Но лингвистом стать тогда я не собирался; моя лингвистическая подготовка была очень слаба. В программе магистерских экзаменов, к которым я тогда готовился, стоял и русский язык, но профессор Р. Брандт, дававший нам программу по русскому языку, ограничивал свои требования немногими старыми работами. В программе почти не было работ А. Шахматова, потому что проф. Брандт находил, что эти работы слишком трудны для усвоения. По общим вопросам языковедения и по сравнительной грамматике индоевропейских языков не требовалось ничего. Знакомство со славянскими языками, и то только с двумя, одним западным и одним южным, требовалось лишь практическое; сравнительная грамматика славянских языков не требовалась и не была нам известна даже в объеме ун-тского курса, т. к. такого курса в Ун-те не читалось. Понятно, что, готовясь к магистерскому экзамену, изучая народные говоры, работая над описанием старинных рукописей, я не мог довольствоваться той программой, какая была нам дана проф. Брандтом, и, конечно, читал работы Шахматова, которые боялся нам рекомендовать проф. Брандт, и др. работы по русскому, славянскому и общему языковедению, но все же моя лингвистическая подготовка оставалась очень слабой и несистематической, а в моих познаниях по сравнительной грамматике славянских и индоевропейских языков оставались большие пробелы, не совсем восполненные даже и до сих пор. Григорьев и Тарабрин6 были от лингвистики еще дальше меня. При таких условиях ясно, какое значение для Кружка с самого его возникновения имело присутствие в нем чистого лингвиста Н. Соква и слависта, уже тогда хорошо знакомого с сравнительной грамматикой славянских языков, Р. Нахтигаля». «Не помню точно, кому из нас первому, Григорьеву или мне, кажется, что Григорьеву, пришла в голову мысль организовать кружок9 для изучения русского языка. Я больше его чувствовал потребность поделиться своими мыслями, касающимися лингвистических вопросов, с другими, потому что в это время был занят печатаньем своей первой большой работы по диалектологии – Описания говора д. Парфенок, – которая являлась как бы энциклопедией моих тогдашних знаний по языку. Попутно с этим шла подготовка к магистерским экзаменам, чтение лингвистических работ Хотелось высказаться, посоветоваться, поучиться, и я естественно искал такую среду, в которой можно было бы высказаться. Правда, Григорьев в этом случае много дать не мог. Его интересы были больше филологические: чисто лингвистической стороной дела он не интересовался. Когда неск. позднее в наш кружок вошел Д. Ушаков и стал развивать мысль, что недурно бы расширить задачи нашего кружка, сделав его лингвистическим вообще, не ограничивая его только русским языком, Григорьев был недоволен; он предпочитал, чтобы кружок остался при чисто филологических заданиях. Зато Григорьева привлекали задачи организаторского типа. Ему хотелось поскорее создать четкую классификацию старинных письменных памятников по языку, добиться экономного разделения труда по приведению в известность диалектологического материала и т.д.» Дурново часто совершал экспедиционные поездки, издавал программы для сбора сведений о говорах, занимается обработкой и систематизацией материалов. В эти годы выходят в свет труды ученого, в известной мере подытожившие его деятельность на ниве собирательства: совместно с Д. Ушаковым «Хрестоматия по великорусской диалектологии», литографированные курсы «Записки по истории русского языка. Фонетика и диалектология» и «Краткий очерк русской диалектологии». Тогда же изданы лекции Н. Дурново по истории русского языка, работы, посвященные разбору памятников славянской письменности. В 1918 Н. Дурново уехал в Саратовский ун-т, где ему предложили должность профессора. Там преподавали филологи: Г. Ильинский, Н. Пиксанов и др. Но осенью 1920 в Поволжье начался голод, и Дурново вынужден был вернуться в Москву, где перебивался случайными заработками. Все же до отъезда в 1924 за границу он успел опубликовать более 20 работ. В 1924 Дурново избран членом-корреспондентом АН СССР. Вскоре он отбыл в командировку в Чехословакию и стал «невозвращенцем». В ун-те Брно он читал курс истории русского языка, публиковал в журналах заметки и рецензии. Находясь в Чехословакии, общается с Р. Якобсоном и Н. Трубецким, познакомился с идеей евразийства, развивавшего тезис о самобытности, особости русской (славянской) культуры в сравнении с западноевропейской. Именно связь с «контрреволюционным заграничным центром» позднее была одной из причин ареста Дурново. Между тем семья оставалась в Москве. Поэтому, получив приглашение из Минска, Дурново согласился, и в 1928 года даже избрали академиком Белорусской Академии наук. Однако вскоре он вновь переехал в Москву. Здесь ученый некоторое время сотрудничал с Московской диалектологической комиссией, но переориентация деятельности комиссии в сторону социологизаторства не позволила ему плодотворно трудиться. В нач. 1930-х Дурново и В. Виноградов задумали труд, получивший позже название «История русского литературного языка XVII-XIX веков». Арест и изъятие рукописей помешали Дурново закончить свою часть книги. Последнее значительное прижизненное его издание – «Чешско-русский словарь» (1933). В 1933 Дурново арестовали по делу «Российской национальной партии» и осудили на 10 лет лагерей (та же участь постигла вскоре и его сыновей Евгения и Андрея). Заключение он отбывал на Соловках, где в 1937 был повторно осужден и 27 октября того же года расстрелян. После смерти ученого его труды не забылись. Первое переиздание сочинений Дурново в России и библиография (правда, с некоторыми опечатками и неполная) увидели свет в 1969. Через 30 лет вышел том «Избранных работ по истории русского языка».
Комментариев нет:
Отправить комментарий