Рыбин-Луговской Сергей

 Сергей Рыбин (Рыбин-Луговской) род. в 1885 в с. Дедилово Тульской губ. в семье крестьян. Окончил двухклассное училище в селе, где позднее работал секретарем санитарного попечительства. В 16 лет вступил в партию социалистов-революционеров. Арестовали в 1906 года за распространение среди крестьян и учителей нелегальной литературы. Всего по политическим делам до 1917 привлекался 4 раза, отбывал ссылку в Сибири. Окончил Московский коммерческий институт. В 1914 женился на Любови Самойловой (1887-1949), дочери купца, окончившей Ливенскую гимназию и Высшие женские курсы, учительнице математики. В 1915 у них родилась двойня: девочки Ольга и Евгения, через 3 года появилась дочь Нина. В 1916 мобилизован в армию. По окончании школы прапорщиков отправился в 28-й пехотный запасной полк в Вязники. После Февральской рев. 1917 вошел в состав уездного временного исполкома в Вязниках, с марта 1917 председатель президиума Вязниковского уездного комитета партии эсеров. В мае избран делегатом Всероссийского съезда крестьянских депутатов, осенью – членом исполкома съезда, участвовал в работе Демократического совещания, избирался членом Всероссийского демократического совета, входил в состав Временного совета Российской Республики. 13 ноября на II Всероссийском съезде Советов крестьянских депутатов переизбран в исполком, затем стал членом объединенного ВЦИК. Принимал участие в формировании партии левых социалистов-революционеров, был одним из разработчиков экономической программы партии, участвовал в ее учредительном съезде. Делегирован левоэсеровской фракцией в Высший совет народного хозяйства, позже член ЦК партии. В 1920 присоединился к легалистскому крылу партии, принадлежал к большинству ЦК, занявшему лояльную позицию по отношению к большевикам и выступавшему за поддержку Красной Армии и участие в социальном строительстве. В 1921 выехал с семьей в Омскую губ., где работал зав. отделом снабжения райсоюза. По возвращении в Москву избран секретарем центрального бюро объединения партии левых социалистов-революционеров и Союза социалистов-революционеров-максималистов. Принимал участие в создании артели булочников «Вольность труда», основанной на кооперативно-синдикалистских принципах. После закрытия артели по суду в 1923 учредил пекарню «Трудовая вольность», на базе которой была развернута артель «Муравейник». Сергей работал председателем правления артели, также занимая должность члена ревизионной комиссии Москопищепромсоюза. К 1928 в артели в 7 пекарнях, 19 магазинах и одной кондитерской фабрике работало 393 чел. При артели были бесплатная столовая, парикмахерская, школа, библиотека, театр. кружок, покупались билеты в ложи театров, отчислялись деньги в поддержку политзаключенных в тюрьмах, лагерях и ссылках. В 1928 Сергея вызвали в Москопищепромсоюз и предложили ввести в состав правления нескольких членов партии большевиков. Он отказался. Его вызывали еще и предупредили, что, если он не примет в артель нужных людей, ее закроют, на что Рыбин-Луговской заявил: «Ну и черт с вами, закрывайте!». В 1929 Сергей с группой артельщиков арестован и заключен в Бутырскую тюрьму. Его обвинили в том, что под его руководством артельщики «систематически устраивали сборы пожертвований в пользу высланных и заключенных леваков и, пользуясь своим руководящим положением в артели «Муравейник», участники группы очень часто устраивали у себя в артели бежавших из ссылки леваков, проживающих на нелегальном положении. В конце 1928 года СО ОГПУ располагал агентурными данными, указывающими, что участники группы ведут среди членов артели «Муравейник» злостную антисоветскую агитацию, и на основании имеющихся данных группа была ликвидирована. Во время обысков у Рыбина был обнаружен один экземпляр книги «Пути Революции» заграничного левоэсеровского издания «Скифы», что подтверждает связь Рыбина с находящимся за границей леваком Штейнбергом». В 1929 Рыбин-Луговской со всеми арестованными приговорен ОСО при Коллегии ОГПУ к 3 годам ссылки в Северный край и отправлен в Усть-Сысольск. Вернувшись в Москву в 1932 устроился на работу экономистом в столовую № 23, затем экономистом на стр-ве домов для метростроевцев. В 1933 жил в Калязинском районе, затем выехал в Можайский район, где работал на стройке. Потом вышел на пенсию по инвалидности. О себе: «Вы знаете, я совсем не умею танцевать, не умею играть ни на одном инструменте, не умею кататься на коньках, не умею даже смеяться как следует. Почему? Да, очевидно, жизнь моя сложилась так, что этому учиться некогда было. Но я не сетую на жизнь за это, я заменил эти удовольствия тем, что жил всегда в союзе с идеей, я не понимал мещанского нытья и не мечтал о мещанском счастье, оно мне было чуждо совершенно. И если бы мне предложили мешок золота и „блаженную“ жизнь буржуя, при условии быть только обывателем, то есть не интересоваться общественной, политической, научной (жизнью), я бы отказался, я бы просто не выжил в таком мещанском довольствии, настолько все это для меня чуждо, непонятно». «Нравы слишком распущенны». «Я не то, что старею духом, но как-то чувствую себя лишним, вернее, посторонним от этой жизни, хотя мне и больно от этого, так как вся моя жизнь была крепко связана с этой жизнью и народом. Связав с ним всю свою судьбу, я должен нести и всю ответственность за его удачи и неудачи». Во время приезда в Москву для лечения глаз в 1935 Сергей вновь арестован. Его обвинили, что, вернувшись в Москву после ссылки, он «продолжал поддерживать связи с бывшими эсерами, сам скрывался и проживал без прописки в Москве и без определенных занятий». Однако, дело в отношении Рыбина-Луговского было прекращено, и его должны были освободить, но по какой-то причине этого не случилось. В 1936 приговорен «за контрреволюционную агитацию» к 3 годам ссылки, которую отбывал в Семипалатинске (Казахстан). Был уволен с поста экономиста Казснабсбыта и больше не смог найти работу. Каждые 3 недели Любовь вынуждена посылать ему 50 р., чтобы он не умер с голода. В 1936 полуслепой Рыбин-Луговской вновь арестован. Его привезли в Москву и судили по обвинению в «участии в контрреволюционной эсеровской организации». Причем, по мнению следствия, членами этой «организации» был не только Сергей, но и все члены его семьи: жена Любовь и дочери Евгения, Ольга и Нина. На допросах Сергей отрицал вину. Более того, молчал на допросах, за что его сажали в карцер. Рыбину было предъявлено обвинение, где говорилось о нем как об «организаторе и руководителе контрреволюционной террористической и повстанческой эсеровской организации в Московской области, именовавшей себя „Крестьянский союз“». По версии следствия, при «Крестьянском союзе» была создана «боевая террористическая группа, готовившая в 1936 году террористические акты против руководителей ВКП(б) и советского правительства». Виновным он себя не признал, заявив, что «остается верным принципам и традициям левых эсеров». При этом Рыбин-Луговской «воспитывал своих дочерей Луговских в контрреволюционном террористическом духе, в результате чего его дочь Луговская Нина была намерена совершить террористическое покушение на т. Сталина». Дело Рыбина-Луговского заслушано «в закрытом судебном заседании, без участия обвинения и защиты и без вызова свидетелей, в порядке закона от 1 декабря 1934 года». Сергей приговорен к высшей мере наказания и в тот же день расстрелян. Ему был 51 год. 

Любовь, Евгения, Ольга и Нина Луговские приговорены к 5 годам лишения свободы как «члены семьи изменника Родины» и отправлены на Колыму. В 1942 освобождены, но в условиях военного времени задержаны в лагере с закреплением в системе Дальстроя как вольнонаемные. В 1949 Любовь скончалась на Колыме. В 1952 Евгения и Ольга смогли покинуть Колыму.