Сабуровы

 Семья Сабуровых, жила в Царицыне (Ленино-Дачное) в кон. 1920-х. Анна Сабурова родилась в 1873 в семье графа С. Шереметева. 1894 вышла замуж за Александра Сабурова, будущего гражданского губернатора Петрограда (1916-17). Родилось четверо детей – Алексей (умер в 5-летнем возрасте), Борис, Ксения и Юрий. Сабурова убили в 1919. После нескольких арестов в 920-х и запрета жить в крупных городах Анна Сабурова с дочерью Ксенией и сыном Юрием поселились в Калуге. Юрий работал чертёжником, Анна и Ксения пытались зарабатывать деньги частными уроками. С. Голицын писал, что «свой заработок Юрий отдавал матери, сам ходил зимой в короткой меховой куртке, а летом в русской рубашке под рваным пиджаком горохового цвета». 1927 семья вернулась из Калуги и поселилась в Царицыно на даче семьи Казанцевых (Вл. Казанцев на рубеже 19-20 вв. был священником ц. Живоносный источник). Сюда после ссылки вернулся Борис. Но в 1929 он вместе с братом Юрием арестован в царицынском доме и отправлен в Бутырскую тюрьму. В своих показаниях отсидевший много раз Борис не высказывал политических взглядов, указав лишь, что встречался со своими знакомыми и родственниками (молодыми людьми из семей Раевских, Львовых, Шереметевых, Гудовичей, Голицыных), при этом «политических вопросов не затрагивали». Юрий на допросе был откровенен: «Никакой активной антисоветской деятельности я не веду. К советской власти отношусь отрицательно, хотя определённых политических убеждений не имею». Приговор Особого совещания при Коллегии ОГПУ 1929: «Сабурова Бориса и Сабурова Юрия выслать через ПП ОГПУ на Урал сроком на три года. Борис поселился в селе Самарово, Юрий в Сургуте Тобольского округа. Никаких жалоб, обид и раздражений не было. Происходившее воспринималось со смирением. Главное в письмах – переживание, забота друг о друге: чтобы были здоровы, сыты и в тепле. Анна и Ксения пытались найти заработки, но кроме случайных ничего в Царицыне найти не удавалось, А. Сабурова, в надежде найти более дешёвое жильё и работу, приняла решение переехать во Владимир. Этот город, в то время входящий в состав Ивановской обл., оказался правильным выбором, так как Постановлением Особого Совещания при Коллегии ОГПУ после освобождения Борис и Юрий были лишены «права проживания в 12-ти п[унктах], прикреплением сроком на три года». Во Владимире Ксении удалось поступить на службу в библиотеку при Энергомеханическом техникуме, позднее в аптеку. Вернувшиеся братья подрабатывали чертёжными работами. Так, в письме к Юрию вернувшийся во Владимир Борис писал: «Я ещё ничего не делаю, а служит одна Ксения. Это, конечно, надо изменить, но пока я себя что-то не могу починить, хотя в общем здоров, но как-то неуверенно себя чувствую. Боюсь связывать себя со службами, поэтому надеюсь найти что-нибудь на дом брать. Бог даст и найдётся что-нибудь». В 1936 они были арестованы во Владимире и препровождены в тюрьму НКВД. Сабуровы проходили по делу «нелегального контрреволюционного Центра, проводившего антисоветскую деятельность на основе контрреволюционной платформы т. н. “ссыльного епископата”». Сабуровы обвинялись, что входили в состав этого «Центра», «вели антисоветскую агитацию против Советской власти и распространяли контрреволюционные провокационные слухи». Снова были осуждены и получили 5 лет ИТЛ. Бориса отправили в Карелию, в лагерь Сеннуха, Юрия в лагерь в пос. Чибью, рядом с Ухтой на строительство тракта Чибью–Крутая, Лагпункт № 1 «Ветласян». Это последний арест и последняя ссылка братьев Сабуровых. В 1938 Б. Сабуров умер. Судьба Юрия долгое время оставалась неизвестной для Анны и Ксении. В 1938 арестована Ксения. Поводом к аресту послужило ее замужество (в 1931 в Калуге она тайно от семьи венчалась с англичанином Георгом Пейджем). И постановлением Тройки НКВД «за шпионскую деятельность» отправлена в ИТЛ на 10 лет. В 1940 дело пересмотрено и в связи с тем, что следствием «конкретных данных, инкриминируемого ей обвинения не добыто, лагерь был заменён высылкой в Северный Казахстан на 5 лет. Ксения и Анна пытались добиться сокращения срока высылки, однако вскоре началась война и стало понятно, что этого им сделать не удастся. Зимой 1942 с Анной случилось несчастье. В мороз, переходя ночью Клязьму, она упала и сломала ногу. Долгое время ей никто не мог оказать помощи, отчего она замёрзла и получила воспаление лёгких: «Пролежала 2 часа… Я не простудилась, но разбила левую ногу, зашибла кость бедра и нерв…Притесалось воспаление лёгкого правого (40 в течении 2-х недель с половиной)». Больше года Анна была в таком положении практически без помощи в неотапливаемой «светёлке». В 1943 ей удалось попасть в больницу. Делая санобход владимирских квартир с целью борьбы с паразитами, медсёстры 2-й Советской больницы нашли положение Анны «нечеловеческим». Вскоре медсестра «приехала за мной с санитаркой 2-го марта утром и на сене, в санях, перенесли на руках и перевезли в больницу, в светлую, чистую, высокую палату, где 10 коек. С того часа я спасена». Анна обладала сильным характером, в основе которого лежала её религиозность. Все беды, которые пришлось пережить ей после 1917, укрепили и сделали её несгибаемой. Ещё будучи без ухода у себя дома, летом 1942 года она писала Ксении: «Ноги – ногами, а настроение и общее состояние здоровья – отдельно. Я совсем здорова, бодра и светла, т. е. довольна. Если ноги мои скрючились (а левое бедро вероятно вывихнуто), то и до них время дойдёт». Оказавшись в больнице свидетельницей чужих проблем и горестей, она крепла духом и становилась чище в это страшное и голодное военное время: «Мне что-то всех жаль: я вижу, что я одна счастлива и спокойна и это называю чудом, п[отому] ч[то] пока все изнуряются и изнемогают в своей доле, я набираюсь каких-то неожиданных новых и железных сил внутреннего счастья и покоя – совсем мне не присущих, неисчерпаемых постижений и равновесий в духе – прежде неизвестных… Будем же спокойны и покорны на всё, и возблагодарим Б[ога] за плохое, скорбное, опасное, как и за всё хорошее, п[отому] ч[то] все эти пути ведут к хорошему. И впереди великие победы и выздоровление всего мира». Лечивший её врач М. Мелентьев записал: «Ночь. Второй день переживаю “трагедийную судьбу” крестницы князя Петра Андреевича Вяземского, дочери графа Сергея Дмитриевича Шереметева – Анны Сабуровой. Она год лежала у нас в больнице ради угла и стола. Год тому назад она сломала себе ногу у шейки бедра. Ей 70 лет, сращения ноги не получилось, и она со сведённой и другой ногой – недвижима. Я её заметил при первом же обходе больницы – её выделял и облик, и манера держаться. Во Владимире при ней никого нет. Два её сына в лагерях. Дочь выслана в Казахстан». В 1943 из ссылки вернулась Ксения. Несмотря на то, что её срок был окончен из-за военного положения, она не могла достать билета на поезд: «люди месяцами сидят на станциях и не могут сесть в поезд, чтоб куда-либо ехать, а в вашу сторону, я думаю, даже проезда нет никому, кроме военнообязанных». Скончалась А. Сабурова в 1949 на руках дочери, так и не узнав о судьбе младшего сына. Согласно книге памяти Коми, Ю. Сабуров в заключении был вновь арестован в 1937 и приговорён к расстрелу. Приговор приведён в действие 10 февраля 1938 в г. Чибью (с 1939 Ухта). В 1990-е Сабуровы по всем делам были реабилитированы.