Долматовский Арон

Арон Долматовский родился в 1880 в Ростове-на-Дону в многодетной (девять детей) еврейской семье. Его отец, Моисей Долматовский, был торговцем готовым платьем, дела его шли хорошо, что позволило ему в дальнейшем стать купцом. В 1899 Арон Долматовский, окончив гимназию, поступил на юридический факультет Харьковского университета, но на втором курсе за участие в студенческих беспорядках был выслан в родной Ростов-на-Дону под гласный надзор полиции. В последних классах гимназии он сблизился с революционной интеллигенцией, по преимуществу социал-демократами, и принимал участие в студенческом движении. В конце 1901 Долматовский получил разрешение выехать в Европу и поступил сначала на естественно-философский, а затем на юридический факультет Гейдельбергского университета. Еще будучи студентом, в 1905 Долматовский женился на Адели Ингал, которая тоже училась за границей, в Швейцарии (впоследствии всю жизнь она работала в Государственной библиотеке СССР им. В. Ленина, умерла в 1958 году). В семье родилось двое сыновей: Юрий (будущий конструктор автомобилей и историк автомобилестроения) и Евгений (будущий поэт и прозаик). В 1907, по окончании университета в Гейдельберге, Арон переехал жить в Москву, где экстерном сдал экзамены на юридическом факультете Московского университета и был зачислен в помощники присяжных поверенных. После Октябрьской революции он одно время жил между Ростовом-на-Дону и столицей, окончательно перебравшись в нее к 1922. Вступив в Московскую губернскую коллегию защитников, он в скором времени был избран членом президиума коллегии. В эти годы Арон много преподавал: в Донском университете, в Ярославле, с 1926 состоял доцентом МГУ по хозяйственному праву, читал курс кооперативного права в Промышленно-экономическом институте. Кроме того, он читал лекции по хозяйственному праву и гражданскому процессу стажерам коллегии, причем в рабоче-крестьянской группе стажеров преподавал бесплатно. Адвокаты старой выучки, несмотря на «классовую чуждость», пользовались определенным авторитетом у многих новых специалистов. Некоторых, в том числе Долматовского, даже допускали до участия в составлении законопроектов. Весной 1928 Долматовский стал одним из 15 защитников в процессе обвиняемых по так называемому Шахтинскому делу. Это был показательный процесс, сфабрикованный ОГПУ для развязывания кампании борьбы с «вредительством и саботажем». Участники процесса в большинстве своем были представителями еще дореволюционной технической интеллигенции, которых обвиняли в «экономической контрреволюции». Слово «шахтинцы» стало широко использоваться в прессе в качестве синонима для обозначения «вредителей». По назначению президиума Коллегии защитников Долматовский вел дело гражданина Германии Вильгельма Бадштибера, монтера немецкой фирмы. Вместе с другими адвокатами он немало сделал, чтобы выдвинутые против 53 осужденных обвинения в глазах здравомыслящих людей выглядели бездоказательными. В итоге Бадштибер получил год условно. 12-18 апреля 1933 Долматовский выступил защитником на заседании Специального присутствия Верховного суда СССР по делу о вредительстве на электростанциях СССР. В этом деле он стал адвокатом двух английских подданных, Альберта Вильяма Грегори и Чарльза Нордволла, объявленных «вредителями» и «английскими шпионами» (что и сыграло впоследствии роковую роль в жизни самого Долматовского). Грегори за недостаточностью улик оправдали, Нордволла, которому грозил срок, благодаря обстоятельному разбору Долматовским свидетельских показаний против него выслали из СССР, запретив в течение пяти лет возвращаться в страну. 28 марта 1938 года Арона арестовали. Сначала он содержался в Таганской тюрьме, затем в Лефортовской тюрьме, а под конец следствия – в Бутырской тюрьме. В обвинении было сказано, что Долматовский с 1922 был «участником антисоветской кадетско-меньшевистской организации, ставившей своей целью свержение советской власти и установление буржуазно-демократического строя в СССР…». На Долматовского, по версии следствия, была возложена задача «по налаживанию связи с меньшевиками и кадетами, находящимися заграницей, с целью выработки методов борьбы против Советской власти». Защита англичан в «деле о вредительстве на электростанциях» и других иностранцев была преподнесена как форма налаживания таких связей. В это время Долматовский был профессором, доцентом Московского юридического института и членом Московской городской коллегии защитников. «Дело Долматовского», очевидно, было частью большого «дела о кадетско-меньшевистской антисоветской контрреволюционной организации в Московской коллегии защитников», – хотя формально это было много разных дел, но они все взаимосвязаны, и в них часто повторяются одни и те же протоколы очных ставок и допросов. Супруга арестованного Адель обратилась с письмом к прокурору СССР Андрею Вышинскому:

«Дорогой Андрей Януарьевич! Вы хорошо знали моего мужа… Он был участником известных судебных процессов над шахтинскими вредителями и вредителями на электростанциях СССР. Как защитник он выполнял свой профессиональный долг, разберитесь…» Ответа на обращение не последовало. Когда отца арестовали, поэт Евгений Долматовский учился на последнем курсе Литературного института. Вот как он описывает то время: «Моя жизнь была просто ужасна. Одни товарищи обходили стороной, старались не замечать… Признаться, еще досадней стало сочувствие других… Хорошие люди, они так заметно подчеркивали, что все знают и понимают, так жалеют нашу семью… А для меня всегда и в любом проявлении жалость воспринималась как оскорбление, как унижение. <…> Маленький карьерист и негодяйчик из комсомольской ячейки завел на меня “дело”. Почему? За что? ”Сам знаешь! Посмотрим, как ты поведешь себя на бюро”. Некоторые отрекались от родственников – врагов народа, их оставляли в комсомоле со строгим выговором». Поэту повезло – вместе с большой группой писателей он был награжден орденом «Знак Почета». А в те времена «получение ордена было событием, резко менявшим судьбу человека опального, находящегося под угрозой, каким тогда был я. <…> Рассмотрение моего “дела” отменили. <…> Но в нашем доме все осталось по-прежнему – мы с матерью продолжали стучаться в закрытые окошечки приема передач в тюрьмах, но передачи у нас не принимали». Подлинную дату гибели Арона семья узнала после смерти Сталина. Долматовский был расстрелян 20 февраля 1939, в день приговора.