Гуревич Семен

 Семен Гуревич род. в 1875 в г. Лепель Витебской губернии в семье торговца лесом. Семен был старшим из 5 детей. Закончил Женевский химический институт, там же защитил диссертацию. В 1903 Гуревич работал лаборантом Бакинского отделения императорского технического общества, участвовал в подпольной работе РСДРП. В ноябре 1903 арестован во время полицейской облавы на подпольную типографию вместе с печатником Аршаком Хачиевым, но, по всей видимости, был выпущен под залог. Об этом много позже вспоминал Аршак Хачиев: “7 ноября 1903 наша типография была провалена, и арестованы были я, провокатор Егоров и Семен Маркович Гуревич, который временно замещал тов. Наума Эйзенбета и сносился с нами, вместо него. Надо сказать, что провал этот был тогда для нас неожиданным, ибо конспирация была достаточно хорошей. Так, например, на неоднократные мои заявления Эйзенбету и Гуревичу, что я хотел бы для пополнения своих знаний работать в каком-либо кружке, они мне в этом систематически отказывали, ссылаясь на то, что конспирация должна быть очень сильной и что сношения мои, как работающего в типографии, с кем бы то ни было могут повлечь опасные последствия для типографии». С 1925 по 1936 Семен работал в Берлине в советском торгпредстве “Нефтеэкспорта”. После возвращения в Москву он вместе с женой Викторией Викторовной Пшеницыной поселился в отдельной квартире на Каляевской, 5, работал старшим инженером в «Оргнефти» и по совместительству консультантом «Союзнефтеэкспорта» в Баку. Семен арестован 29 сентября 1938, сразу после выписки из больницы, где ему была сделана операция по поводу аденомы. 4 января 1939 приговорен к 8 годам исправительно-трудовых лагерей по обвинению в контрреволюционной и вредительской деятельности. Срок отбывал в Ухтижемлаге, где и умер 22 октября 1942. Вскоре после ареста Гуревича и приговора в его квартире № 98 на Каляевской поселилась семья Белановских. Дмитрий Белановский: «Рассказы том, что в моей квартире на Каляевке до войны жила репрессированная семья, я слышал неоднократно еще с юношеских лет от своего отца, Александра Сергеевича Белановского. Эта история, врезавшаяся в его детскую память со многими деталями, навсегда запомнилась и мне. «Мой отец [Сергей Белановский] был инженером Гидропроекта. До войны я с родителями жил на Старой площади в доме, который назывался «общежитие Наркомзема». Летом 1939 отец получил ордер на квартиру в доме на Каляевской, который был подписан самим Лаврентием Берией (впоследствии его подпись не раз спасала нас от уплотнения жилплощади). Нам выдали смотровой ордер и сказали: «Поезжайте, посмотрите квартиру». Мне было 11 лет, но я помню тот день, как будто это было вчера. Мы приехали на Каляевскую 5, отыскали подъезд, поднялись на второй этаж. Долго жали кнопку звонка. Наконец дверь нам открыла какая-то пожилая женщина, в глазах которой стоял смертельный страх. Из-за ее спины выглядывали головы несовершеннолетних детей. Мой отец начал было говорить: «Мы приехали посмотреть квартиру», но тут же, осекшись, пробормотал: «Извините, мы не туда попали». Примерно через неделю, когда мы переехали на новое место, в квартире уже никого и ничего не было, даже мебели. Правда, в одной из комнат стоял телефонный аппарат, но связь была отключена. Все комнаты были опечатаны, и в нашем присутствии чекисты срывали печати. Почему-то запомнилось, что на одной двери печать осталась несорванной. И тогда я спросил: «А в эту комнату можно?» Чекист повернулся, сказал: «Да, разумеется» и сорвал печать. Какое-то время к нам заходили разные люди и спрашивали прежнего жильца по фамилии Гуревич, но мы ничего не могли о нем сказать. Письма, приходившие на его имя, мы выбрасывали».